Билли молчит. Джек с Хэнком очень даже его волнуют, если они приняли участие в изнасиловании. А судя по травмам, которые Билли видел, когда переодевал Элис, по меньшей мере один из них принял участие. Может, и оба.
– А вот Триппу я хочу отомстить, – говорит Элис, кладя ладонь ему на руку. – Хочу, чтобы он получил по заслугам. Тогда я буду счастлива. Наверное, это делает меня плохой?
– Это делает тебя человеком, – отвечает Билли. – Плохие люди должны платить за свои поступки. И цена должна быть высокой.
Глава 16
1
Выстрелы, автоматные очереди и взрывы гремели в других частях города, но до последнего момента, до того, как дерьмо попало на вентилятор, в наших краях – в районе парка развлечений «Джолан» – было относительно тихо. Мы без особых проблем зачистили первые три дома своего участка в квартале Лима. Два дома оказались совершенно пусты, в третьем сидел мальчик, просто мальчик, безоружный и не обвешанный взрывчаткой. На всякий случай мы проверили: заставили его снять футболку. А потом отправили его в полицейский участок с парой солдат, которые конвоировали туда же своих пленных и как раз проходили мимо. Мы знали, что к вечеру малец снова окажется на улице, потому что полицейская лавочка была не резиновая: сколько народу входило, столько и выходило. Хорошо еще мы сразу его не пристрелили, потому что после смерти Альби Старка мы до сих пор ходили злые как черти. Динь-Динь даже поднял автомат, но Кляча толкнул ствол вниз и велел оставить ребенка в покое.
– В следующий раз он нас встретит с калашом, вот увидишь, – сказал Джордж. – Надо их перебить, всех до единого – как тараканов.
Четвертый дом оказался самым большим жилым домом квартала – настоящий особняк с куполообразной крышей и пальмами во внутреннем дворе. Жил там явно какой-то зажиточный баасист. Вокруг стоял высокий бетонный забор с сюжетной росписью: дети играют в мяч, прыгают через скакалку, носятся по двору, а на них смотрят женщины. Вероятно, с одобрением, но точно сказать нельзя, потому что они с головы до ног закутаны в паранджи. Чуть в сторонке стоит мужчина. Наш толмач Фарид сказал, что это мутаваин. Женщины присматривают за детьми, а мутаваин присматривает за женщинами, чтобы те своим поведением не возбуждали в мужчинах похоть.
Мы все перлись от Фарида, потому что акцент придавал ему сходство с юпером
[42] из Траверс-Сити. На самом деле многие толмачи говорили как мичиганцы, уж не знаю почему. «Каррдинка адначает, чдо в эдод алятфал, в эдод дом, детям можно приходидь иградь».
– А, то есть это веселый дом, – сказал Хой.
– Нет, веселидзя в доме нельзя. Только во дворе.
Хой закатил глаза и хохотнул, но больше никто не смеялся. Мы все еще думали об Альби и о том, что на его месте мог быть любой из нас.
– Ладно, ребят, погнали, – сказал Тако. – Повоюем.
Он вручил Фариду матюгальник, на боку которого кто-то печатными буквами написал: «ДОБРОЕ УТРО, ВЬЕТНАМ», – и сказал
2
Топот бегущих по лестнице ног выдергивает Билли из воспоминаний об Эль-Фаллудже. В подвал врывается запыхавшаяся, растрепанная Элис.
– Кто-то приехал! Я поливала растения и увидела, как у дома остановилась машина!
Билли даже не спрашивает, точно ли она видела машину – по лицу ясно, что да, видела.
– Думаешь, это они? Дженсены вернулись? Я телевизор выключила, но я пила кофе, запах наверняка еще стоит, а на столе блюдце! Крошки! Они сразу поймут, что кто-то…
Билли чуть отодвигает занавеску и выглядывает в щель. Если бы машина подъехала к самому дому, он ее не увидел бы – угол обзора не тот, – но «фьюжн» занял почти всю дорожку, и новую машину прекрасно видно. Это синий внедорожник с царапиной на боку. Он кажется знакомым. Не успевает водитель выйти на улицу, как Билли вспоминает: это же Мертон Рихтер, риелтор, сдавший ему квартиру.
Билли вскидывает подбородок.
– Дверь заперта?
Элис мотает головой. В ее вытаращенных глазах читается ужас, но паниковать пока рано – возможно, все еще обойдется. Ничего страшного, даже если Рихтер подергает ручку и заглянет в квартиру, когда ему не откроют. Дженсены ведь попросили Билли поливать их цветы. Но потом Рихтер спустится к нему, а он не успел даже парик надеть, не говоря уже о брюхе. На нем футболка и спортивные шорты.
Входная дверь открывается. Из коридора доносятся шаги Рихтера. Блевоту давно убрали, но запах мог остаться… Открыть дверь и проветрить им как-то в голову не пришло.
Билли думает подождать – вдруг Рихтер приехал к Дженсенам? Нет, такими мыслями тешить себя нельзя.
– Врубай все компьютеры. – Он обводит рукой «оллтеки».
Черт подери, Рихтер идет вниз! В подвал!
– Ты моя племянница.
На большее у него времени нет. Он захлопывает крышку «макбука», бросается в спальню и закрывает за собой дверь. Когда он бежит через комнату к ванной, где висит его накладной живот, из коридора доносится стук. Рихтер пришел. Встречать его придется Элис, потому что на подъездной дорожке стоит машина – значит, кто-то дома. Когда Элис откроет, Рихтер увидит девушку вдвое моложе Билли, запыхавшуюся и в синяках. И первым делом Рихтер подумает вовсе не о гимнастике. Черт!
Билли закидывает живот за спину, чтобы застежка оказалась спереди, но от волнения не попадает зубцами в пластиковое гнездо, и живот падает на пол. Он подбирает его и пробует снова. На сей раз все получается, он даже затягивает ремень, но слишком туго – перекинуть накладное брюхо вперед не получается, даже если втянуть живот. Когда Билли ослабляет ремень, чертова штука опять падает на пол. Он наклоняется за ней, ударяясь головой об раковину, потом заставляет себя успокоиться и наконец прилаживает живот на место.
Из коридора доносятся приглушенные голоса. Элис хихикает – скорее нервно, чем весело. Черт, черт, черт!
Билли натягивает чиносы и толстовку – это быстрее, чем застегивать рубашку, да и Элис права, толстяки думают, что мешковатая одежда их стройнит. Парик лежит на комоде. Билли хватает его и нахлобучивает поверх собственных черных волос. В гостиной Элис снова смеется. Главное, не называть ее по имени – вдруг она назвала риелтору вымышленное?
Сделав два глубоких вдоха, он заставляет себя успокоиться, растягивает губы в растерянной улыбке – будем надеяться, именно так выглядят люди, которых неожиданно выдернули из туалета, – и открывает дверь.
– У нас гости?
– Да, – отвечает Элис. Она оборачивается к нему с улыбкой на лице и неприкрытым облегчением в глазах. – Он говорит, что сдал тебе эту квартиру.
