Ему не раз приходилось бывать в смертельно опасных ситуациях, а однажды он столкнулся на узкой дорожке с самим Одноглазым – самым страшным человеком в криминальном мире Петербурга. Но даже тогда не испытывал и одной сотой того страха, которым дохнуло на него из-за этой двери. Ему показалось, что сейчас ему навстречу выползет что-то такое, чему нет названия, и поглотит, уничтожит его…
Забыв о том, зачем пришел сюда, забыв о своих правилах и авторитете, человек со шрамом бросился бежать прочь – как можно дальше от этой двери, от этой комнаты, от того, что затаилось в ней и было готово вырваться на свободу.
Ляля проснулась от какого-то странного звука – будто бы где-то совсем рядом зазвенел хрустальный колокольчик. Девочка села в постели, спустила ножки, спрыгнула на пол и подкралась к двери.
Странный звук снова повторился. Он словно звал ее, манил куда-то…
Ляля выглянула в коридор. Там не было ни души, только луна рисовала на полу фантастические узоры.
И снова раздался тот же звук – удивительный, манящий. Ляля вышла в коридор и пошла по нему, шлепая по полу босыми ногами.
Лунная дорожка вела ее вперед.
Вдруг какое-то странное лицо выглянуло из таинственной темноты. Ляля вгляделась в него: кудрявые волосы, маленькие рожки, лукавый взгляд – маленький фавн, нарисованный на стене в простенке между окнами, смотрел на Лялю, прижимая палец к губам, словно о чем-то предупреждал, предостерегал.
Не ходи туда, не ходи…
Но тут впереди снова раздался нежный хрустальный звон, и Ляля не удержалась, побежала вперед и вскоре оказалась возле узкой лесенки, ведущей в кладовую.
Девочке не разрешали туда подниматься, но то было днем, а сейчас стояла ночь, и все дневные запреты и правила не действовали, их отменял волшебный свет луны…
Ляля тихо поднялась по лестнице – ступеньки не скрипнули под ее легкими шагами, прошла еще немного по узкому коридору, остановилась перед дверью…
И снова раздался хрустальный звон. Теперь у Ляли не было сомнений – звук доносился как раз из-за этой двери. Она повернула ручку, и дверь легко открылась.
Ляля заглянула в темное помещение, где были сложены самые разные вещи, должно быть, вышедшие из употребления: медный самовар с погнутой трубой, финские санки, большая коробка с шелковой подкладкой, в которой когда-то лежала любимая Лялина кукла… А в глубине к стене было прислонено овальное зеркало в черной раме.
В эту минуту снова прозвучал все тот же хрустальный рождественский звон, и доносился он из того самого овального зеркала…
Девочка робко пересекла кладовую, стараясь ничего не разбить и не испортить, подошла к зеркалу, заглянула в него…
Обычно, заглядывая в зеркало, Ляля видела в нем хорошенькую нарядную девочку с голубыми глазами и длинными золотистыми локонами. Но это зеркало было необычное, и в нем Ляля увидела не себя, а взрослого господина в очень красивом камзоле, с длинными волосами и обвислыми усами. Господин ласково посмотрел на Лялю и проговорил удивительным голосом:
– Иди сюда! Иди ко мне, крошка!
Лялина бонна, фройляйн Маргарита, поднялась в обычное время, вошла в спальню девочки, раздернула шторы и жизнерадостным утренним голосом проговорила:
– Доброе утро, маленькая барышня! Солнце уже встало, и нам пора вставать! Кто рано встает, тому Бог подает!
Девочка не ответила. Впрочем, в этом не было ничего необычного, кто из детей любит вставать по утрам?
Фройляйн Маргарита подошла к кровати и отдернула одеяльце.
– Мы играем в прятки, маленькая барышня?
Однако Ляли в постели не оказалось, и бонна с удивлением оглядела спальню. Она еще не была испугана, но через четверть часа, не найдя нигде девочку, переполошилась и сообщила о происшествии домоправительнице Марфе Степановне, а та доложила хозяевам.
Теперь к поискам подключилась вся прислуга.
Обследовали весь дом, от подвала до чердака, но Лялю так и не нашли.
Только Федька, молодой лакей, заглянув в кладовую на верхнем этаже, нашел там синее стеклышко. Точно такое, с каким накануне играла маленькая барышня.
Надежда явилась домой совершенно без сил. Хотелось съесть что-нибудь простое и сытное, выпить горячего сладкого чаю, а потом плюхнуться на диван перед телевизором и ни о чем не думать. Но у нее было еще полно дел. В первую очередь следовало найти журналистку Аллу Дрожкину и вытащить из нее координаты жены этого самого Виталия (или как там его зовут на самом деле), а той, в свою очередь, рассказать про то, что Виталия похитили и грозятся убить, если он не отдаст микросхему. Вернее, про микросхему говорить было не нужно, потому что Надеждина тезка, судя по всему, ничего про это не знала. Короче, нужно отдать ей телефон и сказать, чтобы сама во всем разбиралась, а у нее, Надежды, и своих дел хватает.
Надежда Николаевна достала из сумки телефон и увидела, что он безнадежно разрядился. Так вот почему не было звонков… Тогда нужно действовать быстро.
Допустим, Евгений назвал ей не то имя – он должен соблюдать секретность, но на телевидении такой номер не пройдет. Они за такие вещи платят, пусть и гроши, а раз платят, значит, должна быть и платежная ведомость. А в ней не напишешь, что ты, к примеру, Надя. Или Люба. Или Вера. Там полное имя должно быть указано и паспортные данные.
Надежда не собиралась дозваниваться в передачу «Неизведанное – рядом». Во-первых, было уже поздно и рабочий день скорее всего закончился. Во-вторых, если и ответят, то начнут расспрашивать, зачем да для чего ей нужна Дрожкина. Нет, Надежда решила действовать другим способом – через журналистку Лилю Путову, с которой ее связывала если не дружба, то достаточно теплые отношения.
Познакомились они случайно и с тех пор частенько сталкивались, поскольку Надежда беззастенчиво использовала Лилю, когда нужно было раздобыть необходимые сведения. За это Надежда Николаевна рассказывала Лиле кое-какие подробности из своих частных расследований. Разумеется, взяв с нее слово, что ее фамилия нигде фигурировать не будет.
Лилька хоть и ворчала, что Надежда Николаевна тянет до последнего и не включает ее в расследование, но охотно соглашалась на сотрудничество, признавая, что материал Надежда дает ей отличный. И правда, статьи у Путовой получались интересные и большие, не то что какие-нибудь заурядные заметочки
[1].
Лиля долго не отвечала, наконец в трубке послышался ее громкий голос:
– Чего надо?
Надежда не обиделась – мало ли где Лилька ошивается. Вон и музыка слышится оглушительная. Шум, звон, треск, крики…
– У тебя пожар? – поинтересовалась Надежда. – Или постоянно действующий дурдом?
– И то и другое, так что говорите быстрее! Сейчас… – снова послышался стук, скрип, потом кто-то заорал нецензурными словами, Лилька отозвалась так же, после чего хлопнула дверь, и Лиля сказала нормальным голосом: – Ну вот, здесь потише. Излагайте, Надежда Николаевна, только коротко.
