А у меня перехватило дыхание, в ожидании ее слов.
Она прокашлялась. Затем поерзала на койке, чтобы поправить подушки за спиной. А затем слегка кивнула.
– Мама, папа, мне необходимо услышать то, что он хочет сказать.
Родители Рози обменялись встревоженными взглядами.
Шарлин вздохнула.
– Мы подождем в коридоре.
Дверь со щелчком захлопнулась. И наши взгляды встретились. Я видел, что она не очень хорошо справлялась. И теперь пришло время сказать, что я наконец-то понял, почему она толкнула меня в объятия своей сестры. Почему она заставила нас обоих страдать из-за этого дерьма. Любовь вынуждает нас совершать иррациональные поступки. Любовь и смерть связаны невидимой нитью. Дерни чуть посильнее, и ты умрешь. И я не мог жить без Рози. И это, пожалуй, единственное, что не вызывало у меня сомнений в данный момент.
Плюхнувшись на ее кровать в районе бедер, я схватил руку Рози и прижал к своему сердцу.
Извинений не хватит. Мне следовало придумать что-то получше. И пройти весь гребаный путь до конца.
– Ты перевернула мою жизнь с ног на голову, и я никогда не стану прежним, – признался я.
Казалось, мои слова превратились в живые существа. Потому что я не просто произнес их, а прочувствовал каждой клеточкой тела.
Она улыбнулась и пожала плечами. И на секунду стала похожа на прежнюю, молодую себя.
Не считая желтого оттенка ее кожи.
– Я не виновата, что ты полюбил умирающую девушку.
– Я не виноват, что ты все так усложнила.
– Где ты был? – ее голос звучал еле слышно.
Она спрашивала про тот день, когда ждала меня в Хэмптонсе, или про время, проведенное в больнице?
– Прямо здесь, малышка ЛеБлан. Все это время. Я примчался сюда в ту же минуту, как узнал, что ты здесь. Но они не позволили мне увидеть тебя, поэтому я остановился в доме, который арендовал для нас. И напился. Потонул в жалости к себе. Поддерживал образ неудачника-засранца. Спасибо, что спросила.
Она фыркнула.
– А в пятницу?
Я вздохнул и потер щетину.
– Дин? Как прошла ваша встреча с отцом?
Слова хлынули из меня, словно вода. И я рассказал своей умирающей девушке, что произошло, не упуская ни одной детали. Она пролила несколько тихих слезинок, сжимая мое лицо в своих ледяных руках, но я никогда не чувствовал большего тепла, чем в этот момент. Я целовал ее губы и извинялся снова, и снова, и снова.
– Прости. – Скользнул губами к ее лбу. – Черт побери, Рози. Мне так жаль. – Прижался к щеке. – Ты не представляешь, что я испытываю, видя тебя такой и зная, что ты попала сюда из-за меня. – К кончику носа. – Это не может так закончиться. Не может.
И вновь вернулся к губам.
Она притянула меня в объятия, и я почувствовал ее горячие слезы на своей шее.
– А я бы не расстроилась, если бы все так закончилось. Ты сделал меня счастливой. Невероятно счастливой. Но… ты заслуживаешь всего. Жену, детей, дом с белым забором.
– И у меня все это будет. С тобой.
– Ты же знаешь, что со мной этого ничего не случится.
– Но я не хочу этого с кем-то еще. Не будет следующей Розы. Или такой истории, как наша. Это конец, Рози ЛеБлан. Конец для нас обоих. Не станет тебя, не станет и меня.
Знаешь, я всегда ненавидел «Ромео и Джульетту», – продолжил я. – Пьесу. Фильм. Саму идею. Слишком много трагизма. Глупого трагизма. Нет, ну подумай, сколько им было? Тринадцать? Шестнадцать? Как глупо убивать себя, потому что твоя семья не позволила пожениться. Но в чем-то Ромео и Джульетта правы. А я оказался настоящим идиотом. Посмотри на меня. Я встретил свою любовь в восемнадцать лет. И следующие одиннадцать лет медленно убивал себя, оплакивая тебя. А когда ты вернулась в мою жизнь, я все списывал на очарование. И сейчас, когда знаю… – Я отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она угасала. И я видел это. Легкие Рози практически не работали. А врачи сказали, что инфекция распространилась на другие органы. Ее тело горело в лихорадке. И несмотря на постоянные поездки в больницу, на этот раз все по-другому.
И ничего из этого не случилось бы, если бы я не напился.
Я прижался щекой к ее ладони и поцеловал запястье.
– И сейчас, когда я знаю, что мы созданы друг для друга, ты должна выздороветь, чтобы Земля не взорвалась. Ты сможешь сделать это, Сириус? Я обещаю, что не выйду отсюда без тебя. Даже для того, чтобы принять душ. Даже для того, чтобы купить твое любимое шоколадное печенье. Но обязательно найду кого-нибудь, кто доедет до Нью-Йорка и привезет их тебе.
– Я люблю тебя. – Слезы Рози полились по щекам.
Скользнув по моей щеке, ее дрожащие пальцы прижались к моим губам, и я понял, что тоже пролил несколько слез. Хотя не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Я не относился к тем людям, которые рыдают. И честно считал, что плакал в последний раз, когда Нина бросила меня в Walmart. Но сейчас по моему лицу текли слезы, потому что женщина, которую я любил больше самой жизни, проигрывала битву, на которую попала из-за меня.
– Я люблю тебя, малышка ЛеБлан, – сказал я. – Чертовски сильно. Ты научила меня любить. У меня хорошо получается?
Она улыбнулась, и по ее щеке скатилась еще одна слеза.
– На пять с плюсом, – прошептала она. – У тебя прекрасно получается. Можешь мне кое-что пообещать?
– Все, что угодно.
– Живи.
– Только с тобой.
– И заведи детей. Много детей. Они прекрасны.
– Рози…
– Я не боюсь. Потому что получила от жизни все, что хотела. Тебя.
– Рози…
– Я люблю тебя, Земля. Мне было очень хорошо с тобой.
– Роза!
Ее глаза закрылись, двери тут же распахнулись, а звук на ее мониторе стих, разрывая мое сердце на части.
Кусок.
За куском.
Эпилог
Дин
Три года спустя
– Чувак, какого черта творит твой сын?
– Это не мой сын.
– Нет, черт побери, это он. – Трент подносит бутылку пива к губам и делает медленный глоток. – На нем гребаная разноцветная куртка. Это точно Найт.
Мне приходится прищуриться, потому что даже в сентябре в Тодос-Сантосе чертовски ярко светит солнце, и конечно же это мой сын. Мой четырехлетний малыш… А что он творит? Трудно разглядеть, но, зная Найта, вряд ли это что-то хорошее, и, скорее всего, придется вновь отправить его в угол. Этот парень видел больше стен, чем создатели фресок.
