– Я в деле, – решился я.
– С правильно составленным контрактом – и кучей денег – я тоже в деле, – добавил Джейми.
Трент со смешком выдохнул дым.
– Луна станет девушкой из Калифорнии.
Вишес усмехнулся:
– Давайте сделаем это, черт побери.
Рози
Что помогает тебе почувствовать себя живой?
Быть любимой. До безумия. Под открытым небом. Под проливным дождем. Под чарами, которые никогда не развеются.
«Прости, Рози, но не мне хочется, чтобы кто-то бросал меня», – сказал Дин, когда я спросила его о просьбе Эмилии никогда не уходить. В то время я считала его самоуверенным придурком. Но теперь я понимала, как ошибалась.
Его уже бросали.
Его бросила мать, а затем еще и бросила Милли.
Плюхнувшись на кровать после ужина в честь Дня благодарения, я вспомнила, как проходил день и наш поцелуй под дождем – мы словно оказались в «Дневниках памяти», Дин стал Райаном Гослингом, а я явно бредила – и начала хихикать. Но смех быстро сменился кашлем, что совсем меня не удивило.
А вот кашель закончился кровью.
Сплюнув комок кровавой мокроты, я долго сверлила взглядом платок в руке.
И в голове тут же возникла мысль не рассказывать никому об этом. Я просто не видела в этом особого смысла. Мы с Дином улетали домой через несколько часов. Он находился в Лос-Анджелесе со своими друзьями, и мне совершенно не хотелось вынуждать семью включать режим сверх заботы и тащиться в ближайшую больницу. Доктор Хастинг принимала меня и без записи, в загруженные дни и даже в выходные. Я всегда могла связаться с ней в Нью-Йорке, если это случится снова.
Я перекатилась на кровати с одного бока на другой, не в силах уснуть, хотя так в этом нуждалась. И снова закашлялась. После этого похрипела немного. Поменяла позу, в надежде найти ту, в которой не буду задыхаться от слизи, блокирующей дыхательные пути. Смешно, но моя потребность в Дине душила не его, а меня.
И как бы сильно я ни радовалась нашему признанию в любви, тело не оценило его из-за того, что это происходило под дождем.
Он сказал, что любит меня.
Это вызвало у меня такой восторг, который не ощутить ни за какие деньги в мире. Но счастье тут же омрачилось страхом. Потому что я понимала, когда-нибудь – в не таком уж далеком будущем – я умру. Умру посреди той прекрасной жизни, что он распланировал для нас.
А вдруг я оставлю его тридцатилетним вдовцом с детьми, о которых нужно заботиться? Позволю ли я ему взвалить это на себя? Сколько сердец я разобью и почему перестала сопротивляться желанию не допустить этого?
Он рассказал мне о Нине.
Вот еще одна причина, из-за чего мне не спалось. Дин вырвал мое сердце из груди, а я даже не представляла, как его вернуть. Он околдовал меня. И сейчас я чувствовала себя совершенно раздавленной, но при этом в невероятно приподнятом настроении. Я услышала, как скрипнула дверь в мою комнату, и вновь закашлялась в скомканный платок. Прищурившись, я посмотрела на кусочек ткани и увидела еще больше темных пятен крови. От тяжелого вздоха мои плечи опустились.
Спасибо, реальность. Сегодняшний день оказался таким классным, но ты опять все испортила.
– Милли? Закрой за собой дверь. Дует, – прохрипела я.
Но дверь открылась еще шире. А проем заполнил Дин, затмевая своим присутствием все мои страхи и сомнения. Он скользнул в постель в одежде, обуви и даже в пальто, а затем натянул на нас одеяло. Я взглянула на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Красные цифры показывали шесть утра.
– Что ты делаешь? – Я сжала платок в кулаке и спрятала под одеяло, чтобы он ничего не увидел.
Ему не следовало знать. Дин бы сразу потащил меня в неотложку, а я ненавидела туда ездить. Потому что всегда считала отделения неотложной помощи в больницах местом, куда ваша душа отправляется умирать, хотя тело продолжает функционировать.
– Какой смысл раздеваться, если через час нам выезжать, – пробормотал он мне на ухо, прижимаясь стояком к моей заднице.
Хотя сам Дин казался слишком сонным для секса. Удивительно, но меня это не разочаровало. Я чувствовала себя просто ужасно, а с Дином не получится заняться сексом вполсилы или притвориться бревном.
– Как прошла встреча? – прохрипела я.
– Хорошо, – ответил он спустя несколько секунд.
– Трент переезжает в Тодос-Сантос?
– Через какое-то время. И мы со временем тоже.
– Что?
– Приоритеты, Рози. Они меняются. И мы меняемся тоже.
– Ты говоришь, как они, – возмутилась я, хотя не злилась на Дина так сильно, как на родителей.
– Нет.
Он обхватил мой подбородок пальцами и повернул к себе для нежного и медленного поцелуя. Такого, каким одаривают жену после свадьбы, а не соседку, с которой иногда занимаются сексом.
– Я говорю, как я. И мне плевать, чего хотят они. Но я знаю, что ты уехала в Нью-Йорк по неверным причинам. Здесь ты тоже сможешь стать независимой. Люди имеют над тобой только ту власть, которой ты сама их наделишь.
Я сглотнула и сменила тему.
– Ты заезжал к отцу?
– Не успел. Я высадил Трента у дома его родителей десять минут назад. Папе придется подождать. А ты почему не спишь?
– Слишком много мыслей в голове.
И это не ложь.
Зато, казалось, мои слова успокоили его. Я подавила новый приступ кашля, опасаясь обнаружить новые капли крови. А когда мы наконец добрались до аэропорта, сразу же отправилась в туалет.
И кашляла. Кашляла. Кашляла.
Приземлившись в Нью-Йорке, я тут же позвонила доктору Хастинг, но секретарша сказала, что у нее возникли неотложные семейные дела и она уехала за город. Девушка предложила приехать в больницу на обследование.
И мне следовало это сделать, но я захотела еще немного выйти за границы реальности, не думая, что что-то может пойти не так.
Но я ошибалась. Потому что все полетело коту под хвост.
Глава 25
Дин
Лучше бы я добровольно отправился в камеру смертников, подгоняя охранников не отставать, чем позвонил Нине. Но выбирать не приходилось.
А она так удивилась, увидев мой номер на экране, что первые две минуты просто заикалась.
Мне же хотелось поскорее покончить с этим дерьмом и встретиться с биологическим отцом. Закрыть эту страницу и жить дальше своей жизнью. Папа пытался дозвониться до меня, чтобы обсудить дела с Ниной, но я отклонял его звонки, не желая повышать уровень драмы в своей жизни. Если бы Рози не заставила пообещать связаться с Ниной, я бы, наверное, никогда ей не позвонил. Мне совершенно не хотелось открывать этот ящик Пандоры, наполненный дерьмом. Но я не собирался нарушать данное слово.
