– Мы не будем спать всю ночь, если понадобится.
Папа взял маму за руку и стиснул челюсти.
– А мы можем вернуться к еде или обсуждению будущих детей Дина? – Кили поерзала на стуле. – Рози стала выглядеть на пятьдесят оттенков бледнее, и это меня немного пугает.
– Все хорошо? – Я повернул голову и посмотрел на свою девушку.
И выглядела она совсем не хорошо. А так, словно вот-вот упадет в обморок. Рози едва заметно кивнула. Я взял ее за руку, и в этот раз она не сопротивлялась, что показалось мне плохим знаком, ведь я хорошо ее знал.
Вряд ли она перестала злиться на меня.
– Ингалятор, пожалуйста, – ее голос прозвучал еле слышно.
Я бросился к ее сумке. К этому времени я уже знал, что ингаляторы лежали в передних карманах. Я схватил оба баллончика и тут же вернулся к столу.
Всеобщее молчание действовало мне на нервы, пока Рози использовала свои ингаляторы, а затем пила воду. А вот меня трясло от ярости. Какого хрена родители затеяли этот разговор? Они могли сделать это в любой момент. Так почему они решили, что поздний завтрак идеальное время, чтобы обсудить Нину?
К черту их. К черту всю эту ситуацию.
И к черту меня за то, что забыл поговорить об этом с Рози. Что забыл рассказать о том, что мы собираемся загнать в угол Вишеса. Но сделай я это, многое бы изменилось. Рози тут же бросилась бы к сестре и все рассказала. А это усложнило бы ситуацию.
– Что ж… было весело, – пробормотала Рози и выдавила улыбку, когда мы прощались у дверей.
Я помог ей надеть пальто, чувствуя себя самым большим придурком на планете Земля. Что показалось мне смешным, ведь именно так она меня и называла. Землей. Чего она не понимала, так это того, что я действительно сейчас чувствовал себя нашей гребаной планетой. Потому что хотел взорваться, и от этого пострадало бы множество чертовых людей.
Сестры и мама продолжали махать нам рукой, когда я открыл двери джипа и помог Рози забраться. Она слегка прикрыла глаза, а ее тело обмякло. Я всегда отмахивался от болезни малышки ЛеБлан, но она все время скрывалась в тени, ожидая идеальной возможности схватить за горло.
Мне следовало смириться с этим, но я не мог. Каждый раз, когда Рози использовала при мне ингалятор – в том числе и сегодня, – я так сильно злился, что хотел расколотить стену. Ингаляторы, таблетки, спреи. Теперь моя квартира завалена ими. У меня на быстром наборе стоял номер доктора Хастинга. Я знал адрес ее физиотерапевта, точное время, когда ей следовало прийти на прием и что делать, если она начинала колотить себя в грудь и шипеть, как змея. Я знал, что средняя продолжительность жизни больного муковисцидозом составляет тридцать семь лет. Как и то, что все мужчины с таким диагнозом оказываются бесплодны, а многие женщины сталкиваются с трудностями рождения детей.
Я не хотел знать все это. Потому что Рози не была гребаной болезнью.
Она была человеком, с которым я строил планы на будущее. И эти планы превышали те среднестатистические десять лет, которые ей остались.
Я завел машину, но еще не отпустил тормоз. И пока смотрел на самую аккуратную, засаженную деревьями улицу в мире, на которой жила моя семья, в мое сердце закралась меланхолия.
Какого хрена ты торишь, придурок?
– У тебя есть секрет. Большой секрет, – глядя в окно, прошептала Рози.
Наши с ней отношения складывались не лучшим образом. А мне так хотелось, чтобы она привыкла к нам до того, как узнает про мои скелеты в шкафу.
Возможно, ее секреты и казались взрывоопасными, но мои были грязными.
Очень грязными.
– Как и у тебя, – сказал я.
Она испуганно посмотрела на меня, но не стала ничего отрицать.
– Да, – подтвердила Рози. – Мы уже облажались в этих отношениях.
– Ты шутишь? – Я усмехнулся. – Мы, черт побери, справимся с этим. Разве это проблемы? Так, маленькая клякса в нашей книге потрясений.
– В моей реальности каждое потрясение может иметь серьезные последствия, – напомнила мне Рози.
– В нашей реальности, – поправил я. – И я всегда буду рядом, чтобы удостовериться, что мы все уладим.
Некоторое время мы кружили по округе, как в нашу первую проведенную вместе ночь в Тодос-Сантосе. И я опять катал ее по местам, которые мы посетили, прежде чем впервые занялись сексом. К нашей старой школе, к пристани для яхт, к парку Свободы, а потом, наконец, к той скамейке. Нам постоянно звонили, отчего наши телефоны вибрировали и жужжали в карманах. Отец, мать, родители Рози, Вишес и Милли. Поэтому, как только мы припарковались на холме, я бросил оба телефона в бардачок и закрыл его, прежде чем мы направились к нашему месту. Царящий во мне хаос с трудом можно было назвать нервозностью. Я собирался вложить свой секрет ей в руки. Секрет, который знали лишь члены моей семьи. Собирался обнажить перед ней свои недостатки.
Все до единого.
Слой за слоем.
Показать себя голым и беззащитным.
И впервые услышать, достоин ли я – настоящий я – любви.
Мне не хотелось сидеть. В крови бурлило слишком много адреналина, а воздух переполняла печаль. Зима кусала кожу, но Рози по привычке закуталась с головы до ног.
– Давай прогуляемся, – предложил я.
Она слегка закашляла.
– Я только замедлю тебя. Мне не по силам долгие прогулки.
– Ты никогда меня не замедляешь. А даешь время оценить то, что нас окружает.
Яйца снова запротестовали. Глупые шары не понимали, что, если она будет счастлива, это принесет пользу каждой части моего тела. В том числе и им.
Мы побрели вниз по склону пышного зеленого холма, уклоняясь от низко свисающих ветвей и необрезанных виноградных лоз, которые начали выползать на расчищенную тропинку. Рози засунула руки под пальто, я свои спрятал в карманы.
Вряд ли можно подобрать идеальное время, чтобы вывалить на нее свое дерьмо, поэтому я решил действовать, как с пластырем, и перешел прямо к делу.
– Моя биологическая мать оставила меня умирать в туалете магазина Walmart, когда мне было три часа от роду, – мой голос звучал бесстрастно, но мышцы Рози напряглись от этого признания. – Она была наркоманкой. И узнав, что залетела, в ту же секунду сбежала из дома в сельской глуши и скрывалась в сточных канавах Бирмингема.
Рози никто не назвал бы глупой. И я понимал, что она заподозрила неладное.
Наверное, она решила, что я отец-бездельник, который свалил, когда запахло жареным. Но я бы никогда так не поступил. Я всегда одевал Дина-младшего. Черт побери, у меня даже есть специально разработанные презервативы. И единственная девушка, с которой я не использовал их, – сама Рози. Я никогда не чувствовал киску другой женщины без резинки до нее.
