– Думаю, мы должны поговорить… – начала я, но мама перебила меня.
– Кэти из вязального клуба случайно наткнулась на твою страницу в Facebook. А затем позвонила мне и прожужжала все уши. Сказала, что хочет поделиться интересными новостями. Так скажи мне, Роза ЛеБлан, почему из всех мужчин на Манхэттене – из всех мужчин в мире – ты положила глаз на того, с кем встречалась твоя сестра?
– Доброе утро! – Только что упомянутая сестра влетела на кухню и откинула с плеча свои лавандовые волосы. – Я почувствовала запах еды, поэтому решила прийти и съесть все, что найду. – Милли засмеялась, но все остальные на кухне выглядели так, словно сейчас начнут драться и кататься по полу. – Не в настроении для шуток? Что ж, значит, и мне придется присоединиться к похоронам.
Она достала из холодильника бутылку кокосовой воды и, сделав несколько больших глотков, потерла живот.
Я встала с кровати всего десять минут назад, а уже получила дозу драмы на все выходные вперед. Милли надела с утра длинное бесформенное платье медового цвета с бахромой на подоле, а ее длинные волосы рассыпались по плечам. Она напоминала фею. Беременную фею. Ее живот стал размером с арбуз. Сколько детей она собиралась родить? Конечно, она рассказывала мне все и я знала, что она ждет одного ребенка, но в свои пять месяцев она выглядела так, словно булочка в ее духовке уже довольно хорошо пропеклась.
Я вскочила со стула и опустошила весь свой арсенал ласк, поцелуев и объятий на единственного человека в семье, кто принимал их с радостью. Милли отстранилась, пригладила мои волосы и сморщила нос.
– Я опоздала на пять минут?
– Всего на тридцать секунд, но бомба уже взорвалась, – вздохнув, призналась я.
Сестра одарила меня знакомым взглядом – смесью понимания и закатывания глаз, – напоминая мне, что это происходило не впервые.
– Мама, папа. – Милли жестом попросила меня вернуться на свое место, а затем схватила пустой стул и плюхнулась на него. – Вы должны выслушать нас. Мне надоело видеть, как Рози страдает.
– Что? – мама сложила руки на груди.
Папа продолжал делать вид, что читает газету, хотя его зрачки не двигались. У меня даже руки зачесались чем-нибудь в него бросить. Или накричать. Высказать ему, что он не имел права злиться. Что это я чувствовала себя брошенной и отвергнутой. Что для человека, желавшего, чтобы я все время находилась рядом, он выбрал самый глупый способ показать это. Он оплакивал не умершую дочь, но не позволял ей любить себя.
Твоей матери не нужно время. Ей нужна здоровая дочь.
Мне стало интересно, о какой дочери он говорил? Возможно, о той, которой следовало забить на свои мечты? Которой следовало склонить голову и делать все, что он захочет? Но что тогда она должна была делать со своим драгоценным временем, отмеренным ей в этом мире? Конечно, я понимала беспокойство своей семьи. Уверена, они с тяжким сердцем наблюдали, как их больной ребенок живет на другом конце страны. Но при этом не понимали самого главного.
Я уехала в Нью-Йорк не из-за того, что мечтала там жизнь. А для того, чтобы обрести независимость.
Делать то, что мне хотелось, а не жить в пузыре, который родители создали вокруг меня. Выяснить, кто я такая, а не слепо следовать указаниям других.
– Дин Коул, парень Рози, вчера позвонил Барону и сказал, что они хотят приехать сюда и рассказать о своих отношениях. – Милли взяла меня за руку и улыбнулась той улыбкой, которая осветила не только эту комнату, но и парочку соседних. – Сегодня День благодарения, и нам есть за что быть благодарными. У меня скоро родится ребенок, а Рози счастлива, и у нее нет проблем со здоровьем. Так что предлагаю отпраздновать это. Уверена, вы помните, что мы с Дином встречались в выпускном классе. Так же не сомневаюсь, что вы помните, чем все закончилось. Резко. Трагически. Но, как вы помните, без какой-либо драмы.
Милли положила руку мне на спину и принялась поглаживать круговыми движениями, чтобы я успокоилась. Но меня переполняло волнение, не давая вдохнуть.
– Я не хочу копаться в прошлом, но считаю важным сказать то, что поможет нашему будущему стать светлее. Мы с Бароном всегда должны были быть вместе. Все знали это. Все… кроме нас. Но Дин и Рози? – Она вздохнула и покачала головой, прогоняя печальные мысли. Милли знала, как сильно это ранило меня. Нас. И хотела бы забрать свои слова обратно. – Мама, папа, они сходили с ума друг по другу с первого дня знакомства. Но я не замечала этого, потому что вела себя как эгоистичный подросток. Так что их отношения нисколько не обижают и не раздражают меня. Просто посмотрите на нее. – Она откинула мои волосы в сторону и усмехнулась. – Рози светится. А когда она счастлива, мы все должны быть счастливы. Неужели я выгляжу грустной?
Она погладила животик и рассмеялась, а я рассмеялась вместе с ней. Не потому, что чувствовала облегчение или оптимизм, а потому, что моя сестра стала воплощением слова «здоровье». И даже если мне не очень с этим повезло, мне нравилось, что то, что останется после меня, будет цельным и надежным.
А Эмилия была и тем и другим.
Папа, наконец, оторвал взгляд от газеты.
– Это правда, Роза? Ты всегда любила Дина Коула?
Я не смогла разгадать его тона. Он говорил серьезно? Это его расстроило? Разочаровало? Или обрадовало? Посчитал ли он меня идиоткой из-за того, что полюбила мужчину, которого не могу любить. Или оценил жертву, которую я принесла ради своей сестры десять лет назад?
– Всегда. – Я покраснела, глядя на свои сжатые пальцы. – Я всегда любила его.
И это была та неприглядная правда, которую никто не хотел слышать. Никто, кроме человека, который этого не знал. Самого Дина.
Отец оттолкнулся от стола и сложил руки на талии, выглядя готовым к новому сражению.
– Он заботится о тебе? Мы должны это знать.
Боже мой. Либо отец был самым большим пещерным человеком в двадцать первом веке, либо он действительно считал меня бесполезным мешком с костями. Он доверял Эмилии мою жизнь, когда мы жили вместе. Он доверял Даррену, даже не видя его. Но мне? Нет. Похоже, он растерял всю веру в меня еще до того, как я научилась ходить.
Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и коротко кивнула.
– Да, папа. Он заботится обо мне, – выдавила я сквозь стиснутые зубы, хотя каждая феминистическая клеточка во мне требовала поставить папу на место.
– Ты уверена?
– Он упаковал мои лекарства и жилет, чтобы мы могли поехать сюда. – Я прикусила язык, чтобы не сорваться, а затем продолжила:
– Он заказывает мне такси три раза в неделю, чтобы я не пропускала физиотерапию. И как только у него появится время, пойдет со мной к доктору Хастинг.
– Как только у него появится время, – фыркнул папа и покачал головой. – Ну конечно.
– Пол, – предупреждающе позвала мама, глядя на стол.
