Со временем Анна осмелела настолько, что позволяла себе высказываться о своей пока еще госпоже Екатерине Арагонской – мол, она ненастоящая королева, просто невестка короля, вдова его покойного брата. Кроме того, пыталась вмешиваться в политические решения и интересовалась протестантской религией, чувствуя полную поддержку короля. Генрих действительно всегда был на стороне своей фаворитки, всячески возвышая ее и ее родственников, которые только успевали подгребать к себе лопатой различные блага, сыпавшиеся на них как из рога изобилия. Правда, помереть из-за любви Генрих оказался не готов. Когда вспыхнула эпидемия потницы – это была такая очень заразная форма гриппа, похлеще китайского коронавируса – и Анна заболела, король быстренько надел маску с респиратором, закупил в ближайшем супермаркете пять мешков макарон, ящик тушенки и бочку эля и укрылся в подземном бункере смотался от нее подальше. И из безопасного места посылал заверения в любви и какую-то самостоятельно приготовленную хрень, которую он называл лекарством. Дескать, укрепляйте организм, принимайте меры, капли настойку датского английского короля пейте, кавалеры и дамы. А король сам в карантине посидит, от греха подальше.
То ли Анна заболела в легкой форме, то ли такую, как она, никаким коронавирусом не убьешь, но она не сыграла в ящик, как многие надеялись, а выздоровела вопреки благодаря современным ей лекарственным препаратам. Что еще раз доказывает – сильный и здоровый организм способен сам справиться с вирусом.
Но это все детали, хотя и весьма показательные в смысле истинного отношения короля к любимой женщине. Главное, что Анна постепенно становилась некоронованной королевой Англии, а вот коронованной ей стать как раз не давали. А без статуса жены ты в глазах мировой общественности – простая наложница, если не сказать другого слова. Да, постель с королем Анна до поры до времени не делила. Но общественности было на это наплевать, разве что она, общественность, еще больше убеждалась в коварстве королевской – пусть потенциальной – любовницы, решившей влезть на место законной королевы. Поэтому надо было срочно что-то решать со статусом. Генрих даже присвоил Анне титул маркизы Пембрук в своем праве, освободившийся после смерти знаменитого Джаспера Тюдора. С таким титулом Анна взобралась на ту же почетную ступеньку пьедестала, где с комфортом располагалась высшая знать королевства, включая родственников и друзей самого короля. И покои отосланной от двора Екатерины заняла. То есть вроде бы уже была достойной кандидаткой на роль королевской невесты. «Кому и кобыла маркиза невеста!» – тонко иронизировали подданные над любовными пристрастиями обожаемого монарха.
«Великое дело короля», то есть развод, длилось долгих семь лет. И неизвестно, чем бы закончилось, если бы на должность советника не был приглашен некий Томас Кромвель, который ранее служил под началом покойного Уолси. В пылу консультаций на тему «Как заставить папу одобрить развод» всплыл вопрос: а зачем нам папа? Он нам кто? «Это папа ваш – Студебеккер папа?» Он нам «не мать, не сестра и не любовница». В сад папу. Всех в сад. Мы и сами церковные дела в королевстве вершить можем, без внешнего управления – чай, не дурнее прочих. У нас теперь король будет главой церкви в Англии. И спрашивать ни у кого разрешения не будет ни в делах светских, ни в делах церковных. Так сказать, власть по принципу «одно окно», как в МФЦ. То есть фактически утверждалось главенство внутреннего церковного права над международным. Уничтожались довольно действенные сдерживающие рычаги, с помощью которых римский понтифик мог осадить зарвавшегося государя. Теперь над английским королем не оставалось никакой власти, кроме Бога: звездное небо над головой и нравственный закон внутри… Хотя о чем это я, какой там нравственный закон внутри Генриха VIII? Как говорится, совесть при вскрытии не обнаружена.
Резко возрастал, правда, риск схлопотать по кумполу и лишиться короны благодаря усилиям иностранных правителей – добрых католиков, которые могли счесть Англию, лишенную покровительства Рима, легкой добычей. Но Генрих, видимо, рассчитывал на свое умение держать удар, да и идти на попятный в деле с разводом не хотел. Коней на переправе не меняют, вот это вот все. Опять же деньги можно теперь в Рим не посылать, нехилая такая сумма будет оставаться в бюджете. А денежный фактор – он имеет свойство перевешивать многие другие доводы.
На том и порешили. Томас Кромвель внес в парламент акты, в которых английскому духовенству горячо не рекомендовалось выполнять приказания папы римского в ущерб интересам короны и обращаться к нему за судебным решением. На удачно освободившееся место архиепископа Кентерберийского был назначен Томас Кранмер, совместный ставленник семьи Болейнов и лично Томаса Кромвеля. И то верно – свой человек на таком важном посту не помешает. Он долго кобениться не будет, когда надо будет вопросы порешать.
Анна все эти нововведения всецело одобряла. И не только потому, что они ее приближали к заветной короне. Она интересовалась протестантским движением, читала соответствующие книжки, подсовывая их царственному возлюбленному, а значит, разрыв с Римом ее нисколько не огорчал.
Наконец Генрих и Анна тайно поженились. Анна уже была беременна. Генрих, разумеется, усмотрел в этом факте знак особого расположения к нему Бога и дал соответствующую отмашку новому архиепископу. Кранмер объявил брак короля с Екатериной Арагонской незаконным, а с Анной Болейн, наоборот, законным и угодным Богу вот прямо со всех сторон. Была запланирована (и состоялась) торжественная коронация в Вестминстерское аббатстве, чтобы подданные понимали, кто есть кто и что вот такова воля короля. Не нравится? А никто не обещал вам нравиться!
Не нравилась Анна практически всем. Некоторые аристократы были на ее стороне, но разве что в надежде урвать побольше плюшек благодаря близости к новой королеве. В основном же ее не одобряли. Простой народ на то и простой, чтобы понимать происходящее без излишних сложностей и выказывать свои чувства с помощью ясных и понятных выразительных средств, как то: матерные частушки, уничижительные прозвища, грубые выкрики, в крайнем случае – зловещее молчание. Видимо, все эти средства подданные из простых сословий отработали на Анне Болейн во время ее торжественного проезда по городу в Тауэр, где полагалось провести ночь перед коронацией. Народ в основном мрачно безмолвствовал, но раздавались и разговорчики в строю. Люди обсуждали внешность новой королевы, пытались разглядеть под воротником зоб, шушукались о якобы имеющемся шестом пальце – ведьма же, что с нее взять. Какой-то мужик выразился в том смысле, что будь он, мужик, королем, он ни за что не женился бы на этой Нан Буллен, как ее называли, намекая на низкое происхождение. В переводе на современный язык – «ябневдул». Ехидничали насчет уже заметной беременности королевы-выскочки. Чепчики в воздух не бросали и «Да здравствует королева!» почти не кричали. Потому что поддерживали Екатерину Арагонскую и возмущались низким уровнем социальной ответственности королевской фаворитки. Отношение народа как-то не очень монтировалось с выбранным Анной статусом в соцсетях девизом – «Счастливая жена и мама» «Самая счастливая».
