Дети тоже должны были стать частью жизненного успеха гражданина Болейна. Поэтому надо было дать им образование и ввести в приличное общество. Еще по малолетству Анну отправили ко двору Маргариты Австрийской, регентши испанских Нидерландов. Там ее многому научили в смысле различных наук, а также пения, танцев, верховой езды, рукоделия и прочих достойных занятий. Уже тогда Анна умудрилась стать заметной при большом, многолюдном и прогрессивном европейском дворе. Как правильно замечал в своей песне Андрей Губин про данную категорию молодых особ, «Такие девушки – как звезды!» Где эти звезды ни появляются, слышен дружный хруст мужских позвонков, спровоцированный сворачиванием шей. Преимуществами, которые дает привлекательность, девушки типа Анны Болейн пользуются лет до семидесяти включительно. Если доживают, конечно.
Отшлифовала Анна свое образование и приобрела внешний лоск уже при французском дворе, потому что родственники ухитрились пропихнуть ее вместе со старшей сестрой Марией в свиту сестры короля Генриха VIII, которая отбывала во Францию, дабы стать женой тамошнего престарелого короля. Недолго, как говорится, музыка играла, потому что французский король и полгода не протянул в условиях счастливой семейной жизни, и его вдова вернулась на родину. Но ее фрейлина Анна Болейн во Франции подзадержалась, ей хватило времени, чтобы уподобиться настоящей француженке – соблазнительной и следующей самым модным тенденциям в одежде, манерах и развлечениях. Она и была похожа больше на француженку, чем на англичанку: худая, высокая, черноволосая, черноглазая, с выразительными чертами и убийственным шармом. Неудивительно, что Генрих VIII, завидев ее при своем дворе и разглядев как следует, обалдел. Еще бы, такая экзотика!
Сам-то Генрих всю жизнь предпочитал дам покрупнее и попышнее, светловолосых и спокойных. Ну вот как Мария Болейн, например, которая и стала для начала его любовницей и довольно долго в этом статусе просуществовала. Ей и мужа нашли скромного и покладистого, все честь по чести. Знаменит тот муж в основном двумя вещами: собственно, тем, что он был мужем Марии Болейн, и тем, что его как-то играл Бенедикт Камбербэтч. Согласитесь, уже весомо. Не всякий удостоится.
Анна же в смысле замужества поставила себе планку куда выше, чем сестра. Нет, на короля она не зарилась. Болейны и Говарды были, безусловно, граждане сильно отмороженные амбициозные, но не настолько, чтобы набиваться в ближайшие родственники самому королю. Да и королева, Екатерина Арагонская, была жива и здорова. Поэтому всяких шальных мыслей о новом королевском браке не возникало ни с той, ни с другой стороны.
Зато у Анны возникла взаимная симпатия с Генри Перси, наследником графа Нортумберленда. Видимо, там действительно были искренние чувства, все вот эти вот любовь, комсомол и весна. И дело вполне могло дойти и до свадьбы, но тут вмешался кардинал Уолси и вынудил Генри Перси разорвать тайную помолвку. Об Анне Уолси отозвался крайне пренебрежительно: дескать, кто она такая, что посмела вообразить себя парой мальчику из хорошей семьи. У него уважаемые папа и мама, у него английская спецшкола в элитном районе, у него консерватория, у него МГИМО, крутая тачка и импортные шмотки. Что тут забыла эта гопница с района? Вообще, со стороны Уолси эта непримиримая борьба за чистоту крови старых дворянских семей выглядела немного странно, потому что сам-то он происхождением не слишком вышел, его называли «сыном мясника». В любом случае, обидев Анну, он довольно сильно налажал. Генри Перси женился, на ком было велено – на дочери графа Шрусбери, и всю жизнь они с супругой испытывали друг к другу стойкое и полностью взаимное чувство – ненависть. Анна, прямо как Лариса Гузеева в роли Ларисы Огудаловой, драматически воскликнула: «Я не нашла любви, так буду искать золота!». И записала себе в ежедневник: «Не забыть при случае устроить кардиналу Варфоломеевскую ночь
[22], утро стрелецкой казни и последний день Помпеи, чтоб знал, как в чужую любовь с ногами влезать!» И три раза красным фломастером подчеркнула.
Как-то так получилось, что девушка, которая была недостаточно хороша для будущего графа Нортумберленда, внезапно стала очень даже хороша и дико желанна для действующего короля. У Генриха в жизни совпало много факторов, которые определили дальнейшую судьбу Англии. Прежде всего – отсутствие прямого наследника. Все его дети от Екатерины Арагонской родились мертвыми или умерли сразу после рождения, кроме одной дочери. А дочь – наследник ненадежный. Тут только отпусти вожжи – сразу попрут изо всех щелей дальние родственники хотя бы минимально королевского происхождения, такая свара за корону начнется, что ой мама, сразу Войны Роз вспомнятся тем, кто про них уже неосмотрительно забыл. Нужен прямой и безусловный наследник – сын. Причем Генрих убедился, что отцом мальчика он стать способен: как мы знаем, его любовница Бесси Блаунт сына ему уже родила. Может, вот этого незаконного сына наследником сделать? Рискованно: подданные могут его не принять – ведь он незаконнорожденный! – и затеять смуту.
А тут еще туда-сюда ходит красотка Анна Болейн, на нервы действует своей нетипичной внешностью и нетипичной же недоступностью. И в королевскую койку не спешит, хотя ей было многократно вежливо и культурно предложено. Нет, побеседовать, потанцевать, на охоту съездить – это она да, это пожалуйста, а остальное – ах, оставьте. Видимо, внимательно проанализировала жизненный путь своей сестры, которая королю уже надоела и стала не нужна.
А Генрих, постоянно думавший, что делать с наследованием короны, постепенно додумался до того, не развестись ли ему с женой и не жениться ли снова. А если жениться, то почему бы не на Анне, чем она хуже других? Лучше даже. Светская, общительная, законодательница моды, вот это все. А главное – королю нравится. Анна согласилась с его доводами и стала умело подогревать его решимость, как бы невзначай намекая: «Я б для батюшки-царя родила богатыря». Плюс бонусом обещала невиданные доселе сексуальные утехи.
Когда различные высоконравственные моралисты обвиняют Анну Болейн в том, что она разбила семью Генриха и стала причиной религиозного раскола в стране, они забывают предложить свои варианты правильного поведения для женщины, на которую положил глаз сам король. По-моему, существовало всего два варианта: первый – стать любовницей, второй – вести себя так, как она и повела, согласившись ждать его развода и последующей женитьбы на ней самой. Выбери Анна первый вариант, те же моралисты затоптали бы ее большими сапогами как нравственно неустойчивую особу. Вот так вот, и в шапке дура, и без шапки она же. А не дура, так тварь распущенная. А король, который ее преследовал домогательствами и не оставлял выбора помимо двух изложенных выше вариантов, – он белый пушистик. Он не виноват, он что-то захотел – ему вынь да положь.
И потекли долгие годы бесплодных попыток добиться аннулирования королевского брака. Екатерина Арагонская категорически отказалась идти на любые уступки. Папа римский сильно не хотел огорчать императора – родного племянника Екатерины. Уолси бился как рыба об лед, силясь угодить своему королю. А Анна постепенно заполучала все бо́льшую власть над царственным поклонником. Она довольно часто открывала ежедневник, где у нее была вписана напоминалка, подчеркнутая красным фломастером. В результате Уолси, не достигший по итогам квартала плановых показателей своей деятельности, лишился бонусов и вообще попал в опалу и под следствие. Во время расследования он умер, а то не миновать бы ему казни за госизмену. В кругу королевской фаворитки кардинала достойно помянули развеселым представлением, в котором по сюжету черти тащили новопреставленного верного королевского слугу в ад. Будущая королева вообще показала себя крайне тактичной, ага.
