— Это пустой разговор! Ничего уже не изменить! Мне надо поехать туда и повидать Джессику… Колли.
— Нет, не надо.
— О чем ты говоришь? Ты что, не слышал, что сказала Лана? На нее напали. Она пострадала.
— Я слышал, что сказала Лана. Она сказала, что люди начали болтать и это поставит ее в трудное положение. Если ты поедешь на раскопки, люди тебя увидят, и будет только хуже. Ты только дашь им новую пищу для сплетен.
— Пусть сплетничают, мне до них дела нет. Она моя дочь. Почему людям нельзя это знать?
— Потому что это ее задевает, Сюзанна. Потому что, если ты поедешь туда, ты еще больше ее оттолкнешь. Если ты не дождешься, пока она сама к тебе придет, если не позволишь ей самой устанавливать границы, ты опять ее потеряешь. Она нас не любит.
У Сюзанны задрожали губы.
— Как ты можешь такое говорить? Конечно, любит! В глубине души она любит нас. Должна любить.
— Мне очень не хочется тебе об этом говорить, но я должен сказать. Я предпочел бы опять отойти в сторону, лишь бы не делать тебе больно. Но если я промолчу, тебе будет еще больнее. — Джей крепко взял ее за плечи и удержал, когда она попыталась вырваться. «Давно надо было это сделать, — подумал он. — Давно надо было ее удержать». — Она нас жалеет. Она чувствует себя обязанной. И может быть, если мы дадим ей время и возможность, она почувствует что-нибудь еще.
— Я хочу, чтобы она вернулась домой.
— Родная моя… — Джей прижался губами к ее лбу. — Я знаю.
— Я хочу ее обнять. — Сюзанна принялась раскачиваться, крепко обхватив себя руками. — Я хочу, чтобы она опять стала маленькой. Чтобы я могла обнять ее.
— Я тоже этого хотел. Знаю, ты мне не поверишь, но я хотел этого всем сердцем. Просто… прикоснуться к ней.
— О боже, Джей. — Она подняла руку и стерла слезу с его щеки. — Прости меня. Прости!
— Может, хотя бы раз ты могла бы обнять меня? Или позволь мне обнять тебя. — Он обвил ее обеими руками. — Просто позволь мне обнять тебя, Сюзанна.
— Я стараюсь быть сильной. Все эти годы я старалась быть сильной, а теперь вот плачу и никак не могу остановиться.
— Это не страшно. Здесь никого нет, кроме нас. Никто не узнает.
Впервые за долгие годы она позволила ему подойти так близко. Положила голову ему на плечо. Дала себя обнять.
— Я думала… в тот первый раз, когда я к ней поехала, я думала, мне будет довольно знать, что наша девочка здорова, что она в безопасности. Что она стала такой красавицей, такой умницей. Я думала, мне этого будет довольно, Джей. Но мне этого мало. С каждым днем я хочу большего. Мне нужно пять минут, потом час. Потом день. Потом год.
— У нее красивые руки. Ты заметила? Немного загрубели от работы, но все равно красивые. Узкие кисти, длинные пальцы. Стоило мне их увидеть, я сразу подумал: мы обучали бы ее игре на фортепьяно. С такими руками она могла бы стать пианисткой.
Сюзанна осторожно отстранилась и обхватила руками его лицо. Он плакал — тихими беззвучными слезами. «Он всегда был тихим, — подумала она, — никогда не выражал свои чувства бурно — будь то горе или радость. Вот так же тихо, беззвучно он плакал, когда рождались наши дети».
— О Джей… — Она коснулась губами его мокрой от слез щеки. — Она играет на виолончели.
— Правда?
— Да, я видела виолончель в ее комнате в мотеле, а в Интернете о ней есть небольшая подборка, там тоже сказано, что она играет на виолончели. И еще, что она с отличием закончила колледж Карнеги-Меллон.
— Да? — Джей попытался успокоиться, но его голос все еще был прерывистым и глухим от слез. Он вытащил из кармана носовой платок. — Это суровая школа.
— Хочешь, я дам тебе распечатку? Там есть ее фотография. Она там такая умная, такая серьезная.
— Мне бы очень хотелось.
Сюзанна подошла к компьютеру.
— Джей, я знаю, что ты прав. Ты верно сказал: она должна сама вернуться к нам, сама должна провести границы. Но так тяжело ждать! Знать, что она близко, и ждать.
— Может, тебе стало бы чуточку легче, если бы мы ждали вместе?
Она улыбнулась, как улыбалась когда-то, когда ее будущий муж подарил ей первый поцелуй.
— Может быть.
Ей опять пришлось маневрировать — как всегда, когда она имела дело с Дугласом, подумала Лана. И все же ей удалось не только добиться нового свидания, но и уговорить его встретиться в квартире над книжным магазином. Ей хотелось посмотреть, как он живет, а главное, попытаться вместе с ним определить, что же за отношения между ними возникли и можно ли назвать их «романом».
Лана постучала, и изнутри до нее донесся его голос:
— Входите!
Она прожила в Вудзборо более двух лет, но так и не переняла местную привычку не запирать двери. «Вот она — столичная испорченность», — подумала Лана, открывая дверь.
В гостиной стоял диван в синем чехле, а единственное кресло было обито потертой темно-зеленой тканью. И то и другое никак не сочеталось с ковром в оранжево-коричневую клетку.
Может, он — дальтоник?
Прилавок в пояс высотой отделял жилое помещение от кухни. Кухня, с одобрением заметила Лана, сверкала безупречной чистотой. Либо он любил чистоту, либо не умел готовить. Любой вариант ее устраивал.
— Выйду через минуту, — крикнул он из соседней комнаты. — Мне надо тут кое-что закончить.
— Можешь не спешить.
У нее появилось время оглядеться. В комнате сохранилось несколько сувениров со школьных времен. Кубок школьного чемпионата по бейсболу, сильно потертая бейсбольная перчатка, выполненная с точным соблюдением пропорций модель средневековой катапульты. Ну и, конечно, книги. Все это она одобрила, как и гравюры на стенах в стиле «фэнтези». Такого человека хотелось узнать поближе.
Она подошла к открытым дверям спальни.
Очень простая кровать. Без изголовья. Застелена мятым синим покрывалом. А вот комод, похоже, антикварный. Настоящий старинный комод красного дерева — темный, массивный, тяжелый, с бронзовыми ручками.
Дуглас сидел за поцарапанным металлическим столом и работал на компьютере. Его пальцы так и летали по клавишам. Он был в черной футболке и джинсах, а на носу у него красовались очаровавшие Лану очки в роговой оправе. Ощутив в себе признаки подступающего желания, она переступила через порог. Волосы Дага были чуть влажные, вокруг все еще витал легкий аромат шампуня. Очевидно, он только что принимал душ.
Поддавшись внезапному порыву, Лана зашла за спину Дага и провела пальцами по его темным влажным волосам. Он вздрогнул, повернулся на вращающемся кресле и уставился на нее сквозь очки.
— Извини. Забыл. Хотел закончить эту опись… В чем дело? — спросил он, увидев, что она по-прежнему стоит на месте и улыбается.
