— Всю жизнь, сколько я себя помню, ты жила в доме как привидение. Ты всегда была тут как тут, именно потому, что тебя там не было. Любые праздники, любое событие, любой самый обычный день… твоя тень непременно маячила где-то поблизости. Как я тебя за это ненавидел!
— Зря я дала себя украсть, не подумав о твоих интересах.
— Если бы не ты, все было бы нормально. Мои родители и сейчас были бы вместе.
— О господи, — вздохнула она.
— Если бы не ты, вся моя жизнь пошла бы по-другому. Мне не пришлось бы видеть ужас в глазах матери всякий раз, когда мне случалось опоздать на пять минут. Мне не пришлось бы слушать, как она плачет по ночам, как бродит по дому в поисках неизвестно чего.
— Я это исправить не могу.
— Нет, исправить это ты не можешь. Насколько я понял, у тебя было довольно-таки счастливое детство. Беспечное, нормальное, благополучное, но не настолько, чтобы вскружить тебе голову.
— А у тебя такого детства не было?
— Ну уж беспечным или нормальным его не назовешь. Я и без психоанализа тебе скажу, что именно оно помешало мне жить нормальной жизнью. До сих пор мешает. Но, может быть, именно по этой причине мне легче будет справиться с ситуацией, чем всем остальным. Легче, чем любому из вас. Мне проще иметь дело с человеком из плоти и крови, чем с призраком.
— Джессика так и осталась призраком.
— Да, это я понял. Ты хотела ее оттолкнуть, когда она обняла тебя, но не оттолкнула. Ты не оттолкнула мою мать. Почему?
— Я могу быть сукой — запросто! — но я никогда не была бессердечной сукой.
— Притормози. Никто не смеет называть мою сестру сукой… кроме меня. Я любил тебя. — Он сам сообразил, что сказал, только когда слова были уже сказаны. — Черт, мне же было три года! Наверное, вот так я любил бы щенка, если бы мне подарили щенка. Надеюсь, мы сможем стать друзьями.
Колли с трудом перевела дух. Вновь глотнув воздуха, она внимательно посмотрела на Дага. Прямой взгляд. Глаза темно-карие. Она прочитала в них смятение и боль. И доброту, которую не ожидала увидеть.
— Внезапно обрести брата не так трудно, как… — Колли оглянулась на дверь.
— Не зарекайся. Мне многое надо наверстать. Например, что там у тебя с этим Грейстоуном? Я знаю, что вы разведены, так какого черта он тут ошивается?
Колли растерянно заморгала.
— Ты что, шутишь?
— Все, шутки кончились. — Даг наклонился к ней поближе. — Расскажи мне про этого сукиного сына Карлайла.
Тут открылась дверь, и Колли не успела сказать ни слова.
— Потом, — прошептала она и встала, потому что Лана привела обратно Сюзанну.
— Прости, я вовсе не собиралась закатывать истерику. А где Джей? — спросила она, оглядываясь.
— Он вышел подышать, — сказал ей Даг.
— Понятно. — Ее губы сжались в тонкую линию.
— Пожалей его, мам. На него все свалилось так внезапно… Ему тоже тяжело.
— Сегодня у нас день счастья. — Сюзанна села и взяла Колли за руку. — Мы должны держаться вместе. Я знаю, ты, конечно, потрясена, — продолжала она, обращаясь к Колли. — Я понимаю, тебе нужно время, но я столько всего должна тебе рассказать! Мне надо обо всем тебя расспросить. Я даже не знаю, с чего начать.
— Сюзанна! — Колли взглянула вниз, на их соединенные руки. — То, что случилось с вами, со всей вашей семьей, — чудовищно. И мы ничего не можем сделать, чтобы это изменить.
— Но ведь теперь мы знаем! — Голос Сюзанны захлебнулся от радости, она все еще пребывала в истерическом состоянии. — Мы знаем, что ты в безопасности, что ты здорова. Мы знаем, что ты здесь.
— Мы ничего не знаем. Не знаем ответов ни на один вопрос: кто, как, почему. Мы должны узнать.
— Конечно, должны. Конечно. Но самое главное — ты здесь. Мы можем вернуться домой. Мы можем поехать домой прямо сейчас и…
— И что? — Колли почувствовала, что ее охватывает паника. В тот первый миг она не оттолкнула Сюзанну, но теперь придется это сделать. Придется., — Начнем с того места, где нас прервали? С тех пор прошла вся моя жизнь, Сюзанна. Я не могу восполнить то, что вы потеряли. Я не могу стать вашей маленькой дочуркой, не могу стать даже вашей взрослой дочерью. Я не могу отказаться от себя самой и вернуть вам то, что у вас было отнято. Я вас не знаю.
— Ты же не думаешь, что я сейчас вот так просто возьму и уйду, Джесси…
— Это не я. Меня зовут иначе. Мы должны узнать, почему это случилось. Вы не сдавались до самого конца, — торопливо добавила она, увидев, что глаза Сюзанны вновь наполняются слезами. — Это нас объединяет. Я тоже никогда не сдаюсь. Я собираюсь докопаться до сути. Вы можете мне помочь.
— Я все для тебя сделаю.
— Тогда я попрошу вас не торопиться, дать себе время и хорошенько подумать. Вы должны кое-что вспомнить. Кто из докторов вас наблюдал, когда вы были беременны мной. Что за люди работали с этим врачом, с кем вы вступали в контакт во время родов. Вы должны вспомнить педиатра и его персонал. Кто знал, что вы отправитесь в торговый центр в тот день? Кто мог так хорошо знать вас или ваши привычки, чтобы оказаться там в нужное время? Составьте для меня список. Я просто помешана на списках, — пояснила Колли.
— Да, но какой в этом смысл?
— Должна существовать какая-то связь между вами и Карлайлом. Кто-то знал о вас. Вы стали намеченной жертвой. Я в этом уверена. Все произошло слишком быстро и прошло слишком гладко. Это не может быть случайностью.
— Полиция…
— Да-да, полиция, — кивнула Колли. — ФБР. Запишите для меня все, что помните о результатах расследований. Все, что у вас есть. Я умею копать. Умею выстраивать целостную картину из отдельных фрагментов. Мне необходимо это сделать. Ради себя и ради вас. Помогите мне.
— Я помогу. Конечно, помогу. Все, что скажешь. Но мне нужно просто побыть с тобой. Прошу тебя!
— Мы что-нибудь придумаем. Давайте я провожу вас до машины.
— Иди, мам. — Даг подошел к двери и распахнул ее. — Я сейчас приду. — Он закрыл за ними дверь, прислонился к ней и посмотрел на Лану. — Похоже, мы поднимаем понятие «неблагополучная семья» на новый уровень, а? Спасибо тебе, что помогла моей матери прийти в себя.
— Она очень сильная женщина. Она имела право на срыв. Я сама чуть не разрыдалась. А как у тебя дела?
— Я пока не знаю. Не люблю перемены. — Он подошел к окну и залюбовался красивым видом. — Жизнь проще, когда люди не суют нос куда не надо.
— Поверь мне, к добру или к худу, все меняется, хотим мы этого или нет.
— Потому что люди не хотят оставить все как есть. Колли как раз из тех, кто любит повсюду совать нос. Энергия из нее так и бьет, в ней чувствуется какое-то беспокойство, даже когда она стоит неподвижно. То, что здесь произошло… это принцип домино. Стоит повалить одну костяшку, как следом за ней рушатся все остальные. Весь рисунок меняется.
