— Диггер готов демонстрировать свои артефакты при любом удобном случае. Не человек, а просто ошибка природы. Не понимаю, как ему это удается, но женщины от него без ума.
— Он и вправду мил.
— Боже, да он страшен как черт!
— Вот это и делает его неотразимым. — Лана заглянула в яму Колли. — Что случилось с твоим «Лендровером»?
— Очевидно, кто-то решил, что будет забавно разукрасить его. Думаю, это кто-то из парней Долана.
— Ты с ним об этом говорила?
Колли усмехнулась. Лана походила на ученицу выпускного класса средней школы: такая же хорошенькая и свеженькая. И такая же наивная.
— Если можно назвать это разговором.
Лана взглянула на нее искоса.
— Тебе нужен адвокат?
— Пока еще нет. Шериф с этим разбирается.
— Хьюитт? Скорость у него черепашья, но работает очень тщательно. Он тебя не подведет.
— Я так и поняла. Он обещал поговорить с Доланом.
— Поверь, мне очень жаль твою машину, но в настоящий момент, чем больше неприятностей будет у Рона Долана, тем лучше.
— Рада, что от меня тоже есть хоть какая-то польза. Я вижу Лео уже рекрутировал Тай-Рекса на земляные работы.
— Это была взаимная любовь с первого взгляда. — Лана посмотрела на работу Колли, и ее передернуло. — Это не кости животных.
— Нет, это человек. Мужчина лет шестидесяти. Скручен артритом, бедняга. А вот, — Колли постучала зубным зондом по длинной тонкой кости, — женщина примерно того же возраста. А тут у нас еще один мужчина, но он был еще подростком.
— Их всех похоронили вместе?
— Я не думаю. Кости перемешало и разбросало во время разливов. Думаю, в будущем сезоне, когда заберемся поглубже, мы найдем более сохранные останки. Смотри, Лео заставил Тая копать.
Лана выпрямилась и оглянулась на то место, где Тайлер с увлечением копался в горке земли, которую высыпал перед ним Лео.
— Он на седьмом небе.
— Эта земля уже просеяна, — объяснила Колли. — На что спорим, Лео подложил в нее какую-нибудь окаменелость из своего кармана?
— Он хороший человек. Пока они заняты, мне надо с тобой поговорить.
— Я так и поняла. Давай прогуляемся. Мне все равно надо размяться. — И Колли пошла прочь, Лана последовала за ней.
— Я кое-что еще узнала о Карлайле.
— Детектив нашел его?
— Пока нет. Но кое-что интересное мы нашли. В Чикаго и в Хьюстоне Карлайл вел более семидесяти дел об усыновлении. Все эти дела должным образом прошли через судебную процедуру. Несомненно, это львиная доля его практики и дохода. В Бостоне у него было десять таких дел.
— Что это значит?
— Погоди. В Сиэтле он оформил через суд всего четыре дела об усыновлении. Меньше одного дела в год. Тебе такая динамика ни о чем не говорит?
— Говорит то же, что и тебе, я полагаю. Он понял, что куда выгоднее воровать детей и продавать их, чем оформлять дела официально. — Колли вошла под тень деревьев, окаймлявших излучину ручья. — Это правдоподобно, но нужны доказательства, а их у нас нет.
— Пока нет. Если нам удастся найти кого-нибудь из его клиентов, кто подавал прошение на усыновление, но потом забрал заявку, у нас появится след. Как бы он ни был осторожен, следы всегда остаются.
— И что мы скажем этим людям, если найдем их? — Колли поддела носком сапога сухую ветку. — Скажем, что ребенок, которого они воспитали, был похищен из другой семьи? Что юридически он так и не стал их ребенком?
— Я не знаю, Колли. Не знаю.
— Я не хочу вмешивать сюда другие семьи. Не могу. Они не виноваты, что этот ублюдок гнусно использовал такую благородную и чистую вещь, как усыновление, чтобы наживаться на чужих страданиях.
«И на твоих страданиях тоже», — подумала Лана.
— Если мы его найдем и то, что он сделал, выйдет наружу… В конце концов…
— Вот именно. В конце концов. — Колли оглянулась на место раскопок. Слой за слоем… — Не знаю и не хочу знать, что будет в конце концов. Буду решать проблемы по мере их поступления.
— Хочешь, чтобы я отозвала детектива?
— Нет. Я просто хочу, чтобы он сосредоточился лишь на поисках Карлайла, а не собирал материал для уголовного дела. Этим мы займемся потом, когда найдем его. Она писала мне письма. — Колли умолкла, провожая взглядом сойку, вспорхнувшую с ветки. — Сюзанна. Она писала мне письма каждый год в мой день рождения. Она берегла их в коробке. Вчера я прочла одно. Оно разбило мне сердце, но все равно она не моя мать. И ничто на свете не сделает ее моей матерью. — Колли сокрушенно покачала головой. — Но кто-то должен за это ответить. Я не успокоюсь, пока не найду Карлайла. Его и тех, кто был с ним в сговоре. Это все, что я могу сделать для Сюзанны.
— Я пытаюсь представить, что бы со мной было, если бы кто-то отнял у меня Тайлера, и не могу. Это слишком страшно. Но я могу понять, какая это огромная радость для Сюзанны и в то же время непереносимая боль — то, что ты нашлась. Не знаю, как бы я повела себя на твоем месте, но, несомненно, от тебя требуется огромная доброта и огромное мужество.
Колли засмеялась, но смех прозвучал невесело.
— Это не ко мне. Для меня это просто необходимость.
— Думаю, ты заблуждаешься. Впрочем, я не буду терять время на споры с клиентом. Не стану доказывать, что не было никакой необходимости составлять эту бумагу. — Лана вытащила тонкую пластиковую папку из сумки на плече. — Отказ от любых претензий на имущество Сюзанны и Джея Каллен. Тебе придется это подписать. И твоя подпись должна быть заверена.
Колли кивнула, взяла бумаги. Первый решительный шаг в определенном направлении.
— Лео подтвердит мою подпись.
— Советую тебе сперва все обдумать в течение нескольких дней.
— Она не моя мать. Вернее, мне она не мать. Я не имею права претендовать на что бы то ни было от нее. Я хочу, чтобы ты взяла один экземпляр и лично доставила его Дугласу Каллену.
— Иди ты к черту, Колли.
— Засунешь ты эту бумагу ему в глотку или нет — тебе решать, но я хочу, чтобы у него был экземпляр.
— Большое спасибо, — сухо заметила Лана. — Мне это очень поможет раскрутить его еще на одно свидание.
— Если он бросит тебя из-за меня, значит, он вообще тебя не стоит.
— Тебе легко говорить. — Лана нагнала Колли и зашагала с ней в ногу, когда та повернула обратно. — У тебя-то есть парень.
— Вовсе нет.
— Ой, ради бога!
— Если ты имеешь в виду Грейстоуна, ты глубоко заблуждаешься. Все давным-давно кончено. Быльем поросло.
— Я что — не вижу?! Не вешай мне лапшу на уши.
