Но не успела. Металлическая коробка возникла в воздухе прямо передо мной. Оставалось только протянуть руку и взять её. Она по-прежнему испускала слабый свет.
Я жадно рассматривала артефакт. Это оказалась потемневшая от времени шкатулка с затейливым узором на крышке. Старинная и явно очень дорогая вещь, даже если забыть о заключенной в ней огромной силе. Я не обладала ничем подобным – я знала это – и, в то же время, шкатулка выглядела знакомой. Где-то я её уже видела.
Артефакт внезапно вспыхнул ярче, и меня окутало фиолетовое сияние. Я зажмурилась, в ужасе ожидая, что превращусь в пепел, так же как трава в прошлый раз. Но ничего не случилось. Наоборот, шкатулка словно уговаривала меня прикоснуться к ней. Она манила, обещала дать мне всё, что я пожелаю. Для начала – рассказать о моём прошлом.
И я, забыв обо все, протянула руку…
Глава 20
Очнулась я от яркого света, бьющего в лицо. Это горничная Римма раздвинула шторы.
– Ох, простите, госпожа Марианна, – протянула она, заметив, как я протираю глаза, – я не знала, что вы ещё спите.
– Ничего страшного, – я лениво потянулась. На самом деле я даже обрадовалась, что горничная меня разбудила.
Сны и реальность связаны куда сильней, чем думают люди. И, если загадочная шкатулка существует на самом деле, то даже тень её силы способна меня изменить, и не в лучшую сторону. Не стоило мне прикасаться к ней, даже в мире сновидений.
Но я не понимала, как шкатулка связана со мной. В том, что она не принадлежит мне или моей семье, я могла поклясться. Тогда почему я снова вижу её во сне? Я должна её найти? Или, наоборот, сделать так, чтобы никто не смог взять её в руки?
«Прежняя Марианна знала ответ, – думала я, потирая ноющие виски, – если бы я могла вспомнить…»
День прошёл тихо. Я немного погуляла вокруг дома, но мне пришлось вернуться из-за начавшейся метели.
Я сидела у окна в своей комнате, размышляя, что делать дальше. Несмотря на все усилия, я ничего больше не вспомнила. А тех обрывков воспоминаний, которые приходили ко мне во сне, было недостаточно для дальнейших поисков. На нескольких сайтах, где я оставила свою фотографию, пока никто не откликнулся. Телефон молчал, новых сообщений с требованием «выполнить обещание» не поступало.
Неудивительно, что моё настроение упало до нуля. Я чувствовала себя потерянной и никому не нужной. Наверное, позвони мне сейчас кто-нибудь, и скажи, что я должна крупную сумму, или обвиняюсь в преступлении, я бы обрадовалась. Всё лучше, чем сидеть и ждать непонятно чего.
За дверью послышался шорох, скрежет, а затем тихое мяуканье. Пришёл кот Нателлы. Я даже обрадовалась серому разбойнику, который отвлёк меня от грустных мыслей.
Отворив дверь, я впустила кота в комнату. Но тот, вместо того, что прошествовать мимо меня с гордым видом и запрыгнуть на кровать, потёрся головой о мои ноги. А затем, зацепив когтем край брюк, коротко мяукнул и потянул меня за собой.
– Что случилось, Серый? – спросила я, улыбаясь. – Куда ты меня зовешь? Поймал мышь, и хочешь, чтобы тебя похвалили?
Кот снова муркнул, мол, пустяками не занимаюсь. А потом выбежал в коридор, и, обернувшись, смерил меня внимательным взглядом. Его уши стояли торчком, кончик хвоста нервно дергался из стороны в сторону. Грея явно что-то тревожило.
Немного помедлив, я пошла за ним.
Я давно заметила, что кошки – очень умные существа. Но Грей выделялся даже на фоне других представителей семейства кошачьих. Когда я ловила на себе его умный взгляд, мне казалось, что он прекрасно всё понимает, и не говорит на человеческом языке только потому, что не хочет.
Мы прошли длинный коридор, потом свернули направо. Вокруг царила тишина. Отсутствие прислуги меня не удивляло – вышколенные Нателлой горничные старались лишний раз не попадаться на глаза. В то же время, комнаты сверкали чистотой, белье на кровати менялось ежедневно, и стол накрывался вовремя.
Я усмехнулась, подумав, как быстро вошла в роль богатой дамы, живущей на всём готовом. Ещё немного, и буду, как Елизавета, с презрением смотреть на тех, кто мне прислуживает.
Грей остановился перед приоткрытой дверью в библиотеку. Сквозь узкую щель лился поток света. До меня донёсся испуганный голос домоправительницы:
– Эльдар Сергеевич, что с вами?
Климов вернулся?
Распахнув дверь, я вбежала в библиотеку. Нателла стояла, склонившись над лежащим на диване хозяином. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что с Климовым творится что-то не то: его голова бессильно откинулась на спинку дивана, глаза были закрыты, лицо покраснело. Дышал он тяжело и прерывисто, как будто больной.
– Нателла, что случилось? – резко спросила я.
Женщина оглянулась, и я заметила облегчение, промелькнувшее на её лице. Кажется, она обрадовалась тому, что больше не одна.
– Эльдар Сергеевич только что приехал. Я принесла ему чай. Зашла, а он лежит вот так… И на вопросы не отвечает, – в её голосе слышалась паника.
Я подошла и сжала её холодную ладонь.
– Успокойтесь, Нателла. Нужно вызвать врача. Но, сначала, позвольте мне его осмотреть.
Кивнув, женщина отошла в сторону. Не знаю, поверила ли она в то, что я могу помочь, или просто нуждалась в ком-то, кто сильнее, кто скажет, что ей делать.
***
Я на мгновение прикрыла глаза. Что-то беспокоило меня с той самой минуты, как я вошла в библиотеку. Я чувствовало чужое присутствие, чью-то тёмную ауру. И, кстати, Грей тоже её ощутил. Недаром кот остановился у входа в комнату.
Внезапная болезнь Эльдара была необычной, связанной с чем-то потусторонним. Не спрашивайте, как я это поняла. Возможно, некоторые навыки не исчезают с потерей памяти. Или просто мои чувства обострились, стоило Климову оказаться в опасности.
«Думай! – приказала я себе. – Климов только что приехал. Ты вчера заходила в библиотеку, чтобы взять книгу, и не ощущала чужого присутствия. Значит, Эльдар привез с собой какую-то вещь…»
Я окинула Климова быстрым, но внимательным взглядом. Хороший костюм из тёмной шерсти, цепочка на шее, знакомое кольцо-печатка. Ничего подозрительного. Но тут я заметила часы на тонком кожаном ремешке, болтавшиеся на левом запястье. Красивые и явно очень дорогие.
Я не разбираюсь в марках часов, но запомнила, что перед отъездом Климов носил другие, в корпусе из платины. Медленно проведя ладонью над часами, я ощутила противный холод, словно бы сунула руку в морозильную камеру.
«Лирва, – всплыло в моей памяти, – сущность, которую вселяют в неодушевленный предмет, чтобы навредить человеку».
– Сколько прошло времени, с того момента, как ему стало плохо?
Домоправительница замялась.
