Ладисласу Карбера, считавшему себя совершенством с головы до ног, эта фигура показалась отвратительной. В то же время для Роя, не было в мире никого прекраснее и роднее.
Левое запястье охотника словно обожгло. Но эта боль привела Роя в чувство:
— Маус, — прошептал он, заметив, как дернулся вампир при звуке этого имени.
— Кровь Жнеца, — прошипел Ладислас, отстраняясь, — опять этот уродливый оборотень! Почему ты все еще помнишь о нем? Я же приказал забыть!
— Слишком много на себя берешь, вампир, — процедил Рой. Как он жалел в этот миг, что не может выхватить леску. Чтобы получить свободу, хотя бы на минуту, он бы с радостью отправился в подземелья замка Абена или на Вороний утес.
Ладислас изящным движением пожал плечами.
— Впрочем, не важно. Главное, ты все же поддаешься действию моих чар! Если попробовать еще раз…
— А ты по-прежнему уязвим перед моей леской, — отозвался охотник. — И мы на территории Академии, не забыл? Ты не сможешь держать меня здесь вечно. А когда я освобожусь, ни твоя сила, ни богатство, ни знатность тебя не спасет, обещаю!
Бард лениво потянулся. Его длинные пальцы скользнули по щеке пленника, очертили линию губ и, спустившись ниже, замерли у основания шеи. Рой побледнел, догадавшись, о чем думает вампир. Он прижался спиной к холодному камню, отчаянно желая пройти сквозь него. Но, увы, такой способностью охотник не обладал, поэтому мгновение спустя, он почувствовал, как в кожу впивается острый коготь вампира. Проступила кровь.
Ворот рубашки превратился в лохмотья. Ладислас наклонился ближе, рассматривая шею пленника:
— Хм… Этот уродливый знак остался неизменным. Наверное, его поставил очень сильный вампир. Кстати, Рой, не хочешь рассказать, как ты его получил? Молчишь? Ну, ладно. А вот от моей метки ты смог избавиться… Правда, тогда наше время ограничили. Но сейчас мне никто не помешает.
Он в предвкушении облизал губы, словно сладкоежка перед любимым лакомством. Голос вампира стал хриплым:
— Помнится, у тебя очень вкусная кровь, Рой. Я бы предпочел, чтобы ты поделился ей добровольно. Обещаю не причинять боли. Я даже отпущу тебя, если ты…
— Добровольно я тебе только горло перегрызу, — выдохнул Рой, и, цепляясь за последнюю надежду, добавил, — ты не можешь напасть на полукровку в Академии! Фиона говорила, что здесь везде следящие заклинания. Совет Академии сразу же узнает об этом.
Ладислас склонил голову набок и рассмеялся, точно услышал нечто забавное.
— Мило, что напомнил. Но, неужели ты думаешь, что мне, отпрыску Карбера, есть дело до стариков из Академии? Никто из них не решится пойти против моей семьи. У всех есть близкие; полукровки не захотят, чтобы они пострадали. А что до этих нелепых серег, которые должны ограничить мою силу…
Вампир провел рукой по уху, которое украшала серьга, и Рой услышал жалобный звон. Повеяло холодом. Охотник отвел взгляд — он привык считать барда дамским угодником и сладкоголосым певцом, и оказался не готов к встрече с жестоким и сильным противником.
«Я опять недооценил врага. Сначала Оракула, теперь Карбера. Но тогда в последний момент появился Маус… А теперь мне неоткуда ждать помощи!»
Но вампир не спешил нападать. Он задумался, наматывая на палец белокурый локон.
— В одном ты прав — если поднимется тревога, сюда сбежится пол-Академии. А это нежелательно, — наконец, пробормотал бард. — Но боевые заклятья Совета магов отслеживают только нападения с применением магии, или, хм, вампирских клыков. Можно попробовать по-другому.
Ладислас вытащил из-за пояса миниатюрный кинжал в блестящих ножнах. Затем проверил на пальце острие клинка, и остался доволен.
— Забавная игрушка, не так ли, Рой? Я им почти не пользуюсь, ношу для красоты. Но сегодня он пригодился. Правда, от боли тебе не сбежать. Мне придется нанести тебе глубокую рану, чтобы вытекло достаточно крови. Может, передумаешь, и отдашь свою драгоценную сладкую кровь по доброй воле?
Рой сжал зубы, не удостоив вампира даже взглядом.
«Ах, какие мы гордые… — разозлился бард, сроду не унижавшийся перед полукровкой. — Но я найду способ укротить тебя, Рой! А пока, просто дай мне увидеть твое красивое лицо, искаженное страданием. Загадка, но это волнует меня не меньше, чем голод, вызванный запахом твоей крови».
Вампир прижал пальцы к плечу пленника, возвращая коже чувствительность. И только после того, как Рой дернулся, пытаясь сбросить заклятье, нанес удар кинжалом.
Больно. Очень. Охотник прикусил губу, чтобы не застонать. Он понял, что вампир специально нанес такую рану. Но куда хуже физических страданий оказался наполнивший подземелье сладковатый запах и брызнувшая во все стороны кровь.
Вампир надавил на рукоятку кинжала, отчего перед глазами Роя поплыли красные пятна: «Какой чудесный аромат! Я не ошибся с выбором… Ты — уникальный полукровка, Рой! Или, не совсем полукровка? Но это не важно. Главное, ты должен быть со мной. Вечно».
Глава 17
Лайси неторопливо шла по длинной галерее. Длинное шелковое платье чуть слышно шуршало при каждом шаге, и полукровке казалось, что её преследуют. Она несколько раз оглянулась, но никого не заметила.
Пройдя мимо двух застывших у дверей стражников, Лайси небрежно кивнула им. Его красивое лицо не выражало ничего, кроме скуки. И, взглянув на неё, никто не догадался бы, каким смятением и даже страхом наполнены её мысли.
Остановившись у окна, Лайси устремила невидящий взгляд на крышу соседнего здания. Может, пока еще не поздно, повернуть обратно? Отказаться от заветной мечты, придававшей смысл её долгому и тоскливому существованию? Забыть все планы прошлого месяца, как страшный сон…
«Тем более, что Каберт тоже просил об этом. Он даже пошутил, мол, предложи корону мужу, раз так легко ею жонглируешь!»
Лайси прикусила губу. Брат, несмотря на весь ум и хитрость, по-прежнему видит в ней несмышленую девчонку, которую волнуют лишь цветы и драгоценности. Даже сыну, этому полукровке Чиану, он рискнул довериться, а ей — нет. И что из этого вышло? Клан Морисмертов потерпел обидное поражение…
Лайси любила брата. Больше, чем собственного мужа, или любого из родни… Она даже простила ему женитьбу на полукровке, после которой многие вампиры, принадлежащие к знати, отвернулись от Морисмертов. Она ввела его сына в общество, как равного, и не её вина, что мальчишка не смог там удержаться.
А чего стоит история с этим охотником, которого велел доставить Голос Жнеца? Лайси пожертвовала фамильным сокровищем, чтобы дело завершилось успехом. Но Каберт даже не поблагодарил её, как следует.
«Но, если я уничтожу Голос Жнеца, брату придется меня признать. Тогда между ним и троном Этернала останется только семья Карберы. А их можно не опасаться. Младший политике предпочитает песни и развлечения, а старший просто ни на что не способен!»
