— Я сказал — не позже двенадцати. Только попробуй ослушаться!
— И что будет? Снова меня ударишь? А может, вообще посадишь? Ты же всемогущий и с главным судьей на короткой ноге. Да, пап?
Глядя в его зло прищуренные глаза меня осеняет неприятная догадка. И судя по тому, как изменилась интонация его взгляда, он понял, о чем я подумала.
— Только попробуй что-то ему сделать, — шиплю. — Слышишь? Только попробуй!
— Я не позволю связать тебе свою жизнь с этим гопником. Дерьмовым я буду отцом, если закрою глаза на то, что ты творишь.
— Это угроза?
— Это предупреждение. В двенадцать, Маша. И ни минутой позже.
Резко выдергиваю руку из его хватки и, просунув ноги в незашнуренные кроссовки, громко хлопаю входной дверью.
Признаться, мне страшно, так, что кончики пальцев заледенели. Я знаю, что отец способен на многое. На очень многое… Но сломаться сейчас — это показать, что я уязвима и что можно и дальше продолжать вить из меня веревки. Ставить условия, запрещать, запугивать. Мы как два дуэлянта — победителем может быть только один. Или он сломается, или я. А я сдаваться не намерена. Ва-банк, значит, ва-банк.
Выхожу из подъезда и, открыв ворота, под офигевший взгляд Валеры засасываю Кнута в губы. Я знаю, что отец смотрит сейчас в окно. И пусть видит!
— Мой папа решил надрать тебе зад.
Ухмыляется.
— Чувствую, семейка из нас получится та еще.
— Не боишься?
— Однажды меня заперли в подвале и двое суток пытали электрошокером. Я не боюсь ничего.
— Ты больной, Кнут, ты в курсе? — губы растягиваются в придурковатой улыбке. — Он же реально тебя поимеет. Ты не понимаешь, с кем связался. Может…
— Не может, — впечатывает ладонь в мою пятую точку и нагло уводит к своей пыльной развалюхе. — И каков ультиматум?
— Если я в двенадцать не вернусь домой, он будет очень рассержен. Очень, Кнут.
— В двенадцать, значит… — повторяет под нос и тут же лицо его озаряется борзой улыбкой. — Поехали в Лазурное? Слышал, там обалденные дикие пляжи.
— База отдыха? Да туда часа два с половиной только в один конец! — поднимаю запястье и смотрю на часы. — Сейчас семь. К полуночи мы точно не успеем.
— Тогда тем более поехали.
Мы оба осознанно идем на риск. Я знаю, что отец будет взбешен. Знаю, но все-таки надеюсь на его благоразумие. Ну не будет же он нарушать закон, как-то подставлять Кнута, прекрасно зная, что мне об этом известно! И вообще — он не станет это делать. Нет. Выстоим мы, а он сдастся и оставит нас уже, наконец, в покое.
— Ну, раз ты настаиваешь, — картинно ожидаю, когда он откроет мне дверь, а потом плюхаюсь на продавленное пассажирское кресло. — Погнали.
Глава 39
— Сколько сейчас времени? — так же зевая следом выползает Кнут.
— Понятия не имею. Восемь, девять…
Он встает рядом и накидвает руку на мне на плечо. И мне та-ак хорошо сейчас, даже не верится, что спали мы от силы часа четыре. Бросаю взгляд на колючий кустарник — на ветках болтаются мои непросушенные вещи: этот псих бросил меня вчера в воду не дав раздеться. Впрочем, я потом утащила его следом.
Мне хорошо с ним. Просто хорошо.
— Никогда бы не подумала, что можно чувствовать себя вполне сносно без нормальной постели и человеческого туалета, — поддеваю большим пальцем остывший уголек уже давно потухшего костра. — Еще бы поесть. Что у нас на завтрак?
— Секс?
— А кроме?
— Думаю, на базе отдыха точно есть кафе. Минут десять всего и мы там.
— Отлично, слона бы целиком проглотила.
— Нуу… есть у меня один вариант, что тоже можно… — бессовестно опускает глаза на нижнюю часть своего потрясающего тела, за что получает внушительный удар кулаком четко в пресс.
— Ты такой пошлый, кошмар!
Хихикая под нос, возвращаюсь в палатку и нахожу под спальным мешком свою сумку. Где-то там точно лежала зубная паста и щетка, бросала же на всякий случай. Ковыряясь среди разномастного барахла, достаю телефон. Оживляю экран — 9:02 и… столько пропущенных.
Отец звонил вчера без нескольких минут двенадцать, но я не взяла трубку, а потом просто отключила звук и забыла обо всем на свете. Я приехала сюда не за тем, чтобы ему отомстить. Я ехала сюда просто развлекаться — купаться в чистой воде, целоваться со своим парнем и кормить комаров, но уж точно не только ради того, чтобы позлить кого-то.
Оказалось, после двенадцати он звонил мне еще трижды. Волновался, наверное…
Внутри ковыряется червячок вины. И обиды, что все у меня через одно место. Ведь не в моем отсутствии дело, а в том, с кем я. Был бы сейчас тут со мной Кирилл — отец лично упаковал бы нам в догору нескоропортящиеся сэндвичи. Но со мной не Кирилл, а парень, которого он на дух не переносит.
Впрочем, бой еще, конечно, не выигран, но раунд точно за нами. Ничего ведь не произошло — по нашему следу не пустили спецназ с натренированными собаками, да и вертолеты над головой не кружили. Ну побурчит он снова, ударит кулаком по столу и все. Он мой отец и он меня любит. И в конце концов смирится с моим, что уж, безумным выбором.
Наблюдаю, как Кнут без зазрения совести стягивает трусы и ныряет в чистейшую гладь. Все-таки он без преувеличения псих и, наверное, я люблю его именно за это.
***
Шашлык был прекрасен, вино тоже. И река, и палящее солнце и затем дискотека прямо на берегу. Я совершенно забыла о времени и очнулась только часов в девять вечера, когда снова заглянула в телефон.
Столько пропущенных! Отец, подруги из универа и даже Маринка. Ей-то что нужно! С тех пор, как она сдала меня наши дороги разошлись. И тут такая «честь».
Любопытство пересиливает, и я, пользуясь случаем, пока Кнут ушел, набираю ее номер.
— Маша! — раздается вместо приветствия. — С тобой все хорошо? Ты в порядке?
— Конечно, в порядке. С чего вдруг такая забота?
— То есть? Этот псих утащил тебя на глазах у кучи людей, увез неизвестно куда, а я не должна волноваться? Ведь я предупреждала тебя, тысячу раз, а ты не послушала! Он не бил тебя?
— Чего-о? — морщусь. — Извини, ты бред несешь. Кто меня утащил? Куда? Кто бил?
— Как кто? Отморозок этот, Кнут! Твой отец места себе не находит и собирается заявить о твоей пропаже.
— Вы с ума там все посходили?! Какой пропаже! Я предупреждала его, что не знаю, когда вернусь!
— Не знаю, Маш, за что купила, за то и продаю. Отец твой уверяет, что Кнут тебя силой увез, охранник ваш, как его там… Виталик…
— Валера, — поправляю на автомате.
