Впрочем, лучше мне не концентрироваться на нынешнем теле. Кто же будет моим номером пять?
Отдам это место по закону — главному хранителю княжеской библиотеки — Жаку Симу. Из всех вышеперечисленных, он самый опрятный, и у него хорошая, спокойная работа, на которой и меня никто не трогает почем зря, но те оба раза, когда я попадала в его тело, я исчезала из него невероятно быстро. И мне кажется, что «выпроваживал» меня именно сам «хозяин». Я, конечно, не паразит, и сама не желаю долго занимать чужое место под солнцем, но в теле Жака я испытывала крайне неприятные чувства. А вы приходили в гости, когда хозяева Вам не рады?
Такой вот список. Уф…Не люблю быть крысоловом. Скорее бы попасть в другое тело…
Марта водила руками по воздуху. Нити, тонкие нити черной магии, опоясывали замок. Но к кому они вели? Даже Марта не могла сказать этого. Видимо, хозяин или хозяйка магии хорошо постарались, чтобы скрыть себя от посторонних глаз. Хотя, одна тоненькая ниточка все же подалась ведьме. Ведомая ею, Марта покинула на время свое рабочее место, спустилась по винтовой лестнице, прошла через длинный темный коридор и остановилась у большой деревянной двери с надписью «Кабинет Хранителя Библиотеки его Княжеского Величества»
— Жак Сим, — прошипела Марта, почти краснея от ярости.
Дверь растворилась и на пороге появился маленький библиотекарь. Он еле доставал Марте до плеча, но это не мешало ему смотреть на ведьму «свысока».
— Госпожа Скрежаль? — чинно спросил он, — Какими судьбами и чему обязан такой чести?
— Я лишь шла за клубком рукоделия, — процедила Марта сквозь зубы.
— А…,- кивнул головой Жак Сим, — Понимаю. Вам, видимо, совсем скучно на своем посту?
Марта уловила его намек, и, как никогда, ей захотелось хлопнуть дверью в нос этому самовлюблённому магу-самоучке. Но она промолчала. Жак того не стоил. К тому же, его нить была совсем иного рода, чем нити «Черной Ведьмы».
— Прошу простить меня за беспокойство, — учтиво откланялась Марта.
Жак так же отвесил ей поклон.
— Мое почтение, госпожа Скрежаль, — сказал он, закрывая дверь своей библиотеки.
Они разошлись. Каждый с твердым намерением присматривать за другим.
И вот мое желание сбылось. Свет. Боль. И я уже не у замковых стен вместе с крысами Сэма-крысолова. Вместо я…а где я? Там, где я очутилась, было светло. Очень светло. По ощущениям, я… А никаких ощущений не было. Я не чувствовала тела, в которое попала. Я попыталась пошевелиться. И не смогла. Я постаралась осмотреться. Глаза послушались меня. Лишь они шевелились в этом проклятом теле.
Я — тело — лежало на кровати в какой-то большой комнате, и это было всем, что я могла пока сказать.
Хотя нет, не всем…Кроме того, что я была заперта в полностью парализованном теле, я остро чувствовала, что я здесь не одна.
Это было странное, не передаваемое чувство. Но за мною наблюдали. В теле — в сознании — в которое я попала, за мною наблюдали! И от этого мне хотелось бежать. Скрестись в двери, чтобы меня выпустили! Только вот никаких дверей не было. Мне было никуда не деться. Я была заперта в теле, где я была не одна.
Это было хуже, чем в тот раз, когда я попала в гроб.
Мне так хотелось хотя бы пошевелиться. Действие ради самого действия. Но мне было отказано и в этом.
Тем временем, мне казалось, что невидимые глаза сверлят меня.
Паника побежала по моему…телу? Но нет! У меня не было тела! Я была в чужом теле, и хозяин этого тела следит за мной!
— Выпустите меня! Выпустите! Выпустите!!!
Свет. Боль. Я никогда еще не была им так рада. По правде говоря, я так обрадовалась, что даже не заметила, где я сейчас.
— Преподобный! С Вами все в порядке?
Я огляделась. Тело мое стояло в соборе на кафедре. Внизу — на скамейках — сидела моя паства. И все они ждали моих слов. Волшебно…
И что мне сказать добрым прихожанам?
По родному вероисповеданию я, конечно, была в церкви. И не раз. Но, думаю, здесь предпочитают немного другие молитвы. (Да, к стыду моему, из родного я ничего и не знаю). А народ ждет… Все смотрят на меня, чуть ли не рты разинув. Будто бы пришли в театр, а я — роль забыла…Кстати, вспоминая множество сериалов о жизни барышень Викторианской эпохи, можно что-нибудь сообразить…
— Как проповедовал Великий Вальтер, убережем друг друга от греха…, - проскрипел мой-священника голос.
Публика посмотрела на меня с еще большим недоумением. Похоже, Великий Вальтер проповедовал совсем иное. Что же мне делать? Может, лучше не мучиться и бежать?
Холодный взгляд библиотекаря Жака Сима, сидящего в одном из рядов, скользнул по моей фигуре. Нет. Бежать это не вариант. Жители замка могут быть очень суеверны, и, подтверди я своим побегом то, что среди них действительно витает Сэй, кто знает, что они со мной сделают? (А в том, что маги и волшебники могут справиться с мелким духом-попаданкой — я не сомневалась.)
Тогда что же мне делать?
Я скользила глазами по толпе. Толпа сверлила меня. Это могло продолжаться вечность, а может — не более минуты.
Астель Кусс, сидевшая в одном из рядов вместе со своими подругами-фрейлинами, начала нервно теребить складки своего платья. И…Спасибо Астель! Эта фрейлина навела меня на тему, хоть как-то напоминающую проповедь священника из фильмов о Викторианских красотках.
— Сегодня, я хочу, чтобы мы помянула Лэди Дарди Холл, — сказала я.
Наверное, я сказала это очень тихо, так как люди заерзали на своих местах и зашептались.
— Лэди Холл ушла из жизни рано, — между тем, продолжила я, — И я хочу, чтобы мы все вспомнили ее сейчас, и подумали о том, что случилось с этой юной девушкой, а еще о том, чего с ней уже никогда не случится. Дарди Холл никогда не найдет свою любовь, и она никогда не станет матерью. Ее истории уже никогда не будут рассказаны перед сном ее внукам. Это печально. И я хочу, чтобы мы все сейчас задумались над тем, отчего все произошло. Отчего эта юная девушка уже никогда не узнает своего будущего?
Все в соборе притихли. Стало как-то невыносимо мрачно. Кажется, солнце, льющееся из окон-роз, ушло за тучи, а сотня глаз, до того устремленная на меня, теперь уставилась в пол. Создавалось впечатление, будто все в замке знают что-то, о чем нельзя говорить, но и сложно скрывать…
Одна из фрейлин, сидящих в дальнем ряду, внезапно заплакала.
Я посмотрела на нее. Она была рыженькая. В веснушках. Та самая девушка, в теле которой я завтракала сегодня утром. Та самая, кто резал себе вены ночью, на водопадах ведьм.
— Амэн! — внезапно и очень громко провозгласил молодой человек, стоящий позади меня. На нем была та же темно-синяя роба, только волосы его были коротки. Видимо, это был помощник главного связенника.
