— Видала? — протянул он мне как-то серьги из двух булавок с ниточками посредине.
Я пожала плечами: голодная максималистка я тогда предпочла бы хороший бутерброд.
— Они отпугивают сонного человечка.
— Такие отпугнут кого угодно, — скривилась я.
Альфред лишь засмеялся. Он знал толк в магии. Умел ею пользоваться. Многое рассказал мне.
Не знаю, почему он выбрал именно меня себе в «ученицы». Сам Альфред говорил, это от того, что я — смешная. А возможно и по другим причинам… Я так и не спросила. Но Альфред научил меня многому. В том числе и смотреть в глубь себя, когда кажется, что уже нет выхода. И сейчас я следовала его совету.
Я сделала несколько вдохов и выдохов. Представила себя в полной тьме (Ага! Я и так в ней была!). Но моя тьма была моею душой, а не сгустком вредной магии вокруг.
— Что делать, когда на душе темно? — задала я сама себе вопрос.
— Устрой вечеринку! — зазвенел в моих ушах голос Альфреда.
— Очень смешно.
— И вправду. Но тебе ужен свет. Хоть капля.
— Я не маг. Я не могу создать свет.
— Ты — не маг, — согласился Альфред, — Но ведь и нужно совсем чуть-чуть. Лишь капля. Хрусталик…
Я мгновенно распахнула глаза. Мои руки начали трястись и лихорадочно шарить в декольте моего корсета. (Еще одна дурная привычка прошлого — прятать некоторые вещички в декольте)
— Вот оно! — воскликнула я, нащупав платок.
Нервно, я развернула его, и,(как только я могла забыть(!?)), мой личный жидкий хрусталь взмыл в воздух, освещая собою все вокруг.
Тьма будто зашипела. Тишина разрушилась. Я увидела деревянные стены вокруг себя.
Не знаю, был ли то хрусталь, или моя потеря страха, но чары Воображариума спали. Я сидела в обычной плохо освещенной комнате. Деревянные стены. Деревянный пол. Пустой камин. Больше ничего. Или все же еще что-то?
В дыре камина все еще сидела ненавистная тьма. Я подошла ближе. Хрусталь освещал все, но только не ее. Я осмотрела камин повнимательнее. Красный мрамор. Никаких украшений. Лишь надпись по верху.
Я поднесла хрусталь ближе к ней. Это был шрифт Брайля — письменность слепых.
Читать его я не умела.
— Была не была, — подумала я, — Наверняка, тут что-то про тьму.
И я шагнула (а вернее согнулась) в нишу камина.
Три секунды я была словно закована в лед. Мои глаза не могли моргать. Легкие не дышали. Но когда все ушло, мне в глаза ударил свет много более яркий, чем от моего хрусталя. Так я и поняла, что оказалась в комнате номер четыре.
Едва мои глаза привыкли к свету, передо мною раскрылась самая отвратительная картина, которую я когда-либо видела.
Генри Соквел лежал на кровати. Тело его было обмякшим. Руки раскинуты по сторонам. Из раскрытого рта текла слюна. Глаза его были раскрыты, но зрачки закатились, и все, что я увидела — были его белки. Над ним — примерно в метре — маячил маленький зеленый огонек. От него комната озарялась неприятным, болезненно-зеленым оттенком, хотя по бокам кровати стояли свечи.
В изножье кровати стоял Фредерик, он внимательно смотрел на огонек, но не опускал глаз на самого Генри. Александр стоял рядом. Его голова была как-то очень странно отвернута в сторону — туда, где находился стеклянный шкаф, полный каких-то склянок. По всему было видно, что смотреть на Генри и Фредерика Александру противно.
А огонек все блуждал и блуждал вокруг тела Генри.
Было тихо и как-то сыро.
Никто из присутствующих не обратил на мое появления ни малейшего внимания.
— Кхм-кхм, — прочистила я горло.
Ох, не самое эффектное появление спасительницы — то есть меня — но как получилось…
Фредерик посмотрел в мою сторону, и во взгляде его мелькнул гнев. Но он ничего не сказал, а снова перевел взгляд на зеленый огонек и продолжил за ним следить.
Александр же оторвал глаза от шкафа.
— Розалинда? — спросил он.
Голос его звучал как-то вяло, и очень апатично.
— Розалинда- Розалинда, — подтвердила я, направляясь к нему.
— Значит, вы все-таки нашли потайные ходы? — опять скорее устало, чем с должным энтузиазмом, спросил Александр.
У меня возникло острое желание влепить ему пощечину.
— На каком этапе изъятия магической силы вы сейчас? — спросила я вместо этого.
— Прошел лишь час, и мы все еще вводим тело лота в состояние покоя, нужное для передачи силы, — ответил мне Фредерик, — А ваше появление здесь — запрещено правилами аукциона. Но я закрою на это глаза, если вы исчезните так же, как и появились.
Фредерик метнул на меня раздраженный взгляд — взгляд следователя тайной королевской полиции — и продолжил следить за зеленым шаром.
Я же выдохнула с облегчением. Прошел лишь час, и они еще не приступили к передаче самой силы. Значит, мое времяисчисление в Воображариуме было ошибочным. Значит, не все еще потеряно.
— Простите, Фредерик, — сказала я, — Но я не уйду. Как лицензированный королевский детектив я прошу Вас и господина Магса остановить ритуал.
— Основание? — вяло спросил Фредерик.
— В этой комнате присутствует убийца, уже повинный в смерти двух человек, и готовящийся к много более серьезному преступлению.
— Хорошее основание, — согласился со мною Фредерик, — Но я тоже королевский следователь. И мои указания — сбор магической силы этого лота. И, пока я не вижу видимой угрозы для жизни людей, я не буду прекращать свою работу.
Я ожидала этого. Что ж. Все карты на стол.
— Пожалуйста, остановитесь, — сказала я, — Генри Соквел не просто тайный маг. Он — Мастер Теней.
Лицо Фредерика побледнело. Глаза расширились. Мои слова были поняты.
Глава 25
Всегда собирай историю по маленьким кусочкам. Словно головоломку. И у меня, кажется, получилось.
Генри Соквел был слеп от рождения. Его мать — Мэгги Соквел — наследница антикварной империи — никогда не была замужем. Генри был незаконнорожденным, но в мире антиквариата это мало что значило. В семье были деньги, а что до уважения соседей — то Соквелы им и так никогда не пользовались. Антикварщиков у нас в Горах недолюбливают — простые люди считают их богатеями, словно драконы сидящими на артефактах, а для аристократов — они слишком мелкие рыбешки. Ил нет? Грэйс Арон, распыляя свою ядовитую злобу, недвусмысленно дала понять, что мать Генри была мила очень со многими людьми, и так же на этом аукционе, которым семья Соквелов посещала каждый год, дабы приобретать наиболее ценные вещички аристократов. Дальше легко сложить два плюс два. Сэр Роберт Лэндсор — первая жертва — был придворным магом-врачевателем. Генри, как я узнала от него самого, обладал силой врачевателя… Объяснять подробнее — бессмысленно.
