—Ну что ж, вот и хорошо. Я проголодалась.
И разозлилась, с некоторым удивлением понял Киан.
— Может, откажешься от нотаций? Вредно для пищеварения.
— Я не собираюсь читать нотаций — это не для меня. — Она пошла — царственной походкой, отметил он — через внутренний дворик. — Но мне очень хочется дать тебе хороший пинок за то, что ты так рисковал. Но...
Мойра тяжело вздохнула, затем еще раз — когда они вошли в замок.
—Я прекрасно понимаю, что такое потребность скрыться ото всех, хоть немного побыть в одиночестве. И как тебя буквально раздирает на части, если этого не удается сделать. Я могу погрузиться в книгу, чтобы обрести душевное равновесие. А тебе нужна скачка, скорость. И порой мне кажется, что ты нуждаешься в темноте.
Киан молчал, пока они не подошли к двери ее комнаты.
— Не представляю, как ты можешь до такой степени понимать меня.
— Я тебя изучила. — Мойра улыбнулась, глядя ему в глаза. — Я хороший исследователь. Кроме того, теперь ты в моем сердце. Ты внутри меня — поэтому я все знаю.
— Я тебя не заслужил, — тихо произнес он. — До меня дошло. Я тебя не заслужил.
— Я не награда и не приз. И не хочу, чтобы меня заслуживали. — Она открыла дверь в гостиную.
В комнате уже горели свечи, в камине пылал огонь. На столе — холодный ужин и вино. И цветы из оранжереи.
— Ты позаботилась. — Киан захлопнул за собой дверь. — Спасибо.
— Это приготовлено для меня, но я рада, что тебе понравилось. Мне нужна ночь, целая ночь, когда мы будем только вдвоем. Как будто больше ничего и никого нет. Когда можно просто разговаривать и есть. Когда я могла бы выпить лишнего.
Она положила лук и колчан со стрелами, отстегнула меч.
— Ночь, когда можно не вспоминать о битвах, оружий или стратегии. Ты бы сказал, что любишь меня. Хотя даже не обязательно говорить — я вижу это в твоем взгляде.
— Я тебя люблю. Я оглядывался на замок и видел эти свечи. Ты точно такая же. Излучаешь спокойный, ровный свет.
Мойра шагнула к нему, обхватила ладонями его лицо.
—А ты для меня как ночь, с ее тайнами, ее волнением. Я больше никогда не буду бояться тьмы, потому что заглянула в нее.
Киан покрыл поцелуями ее лицо.
—Позволь, я наполню первый бокал — чтобы ты могла выпить лишнего.
Усевшись за маленький столик, Мойра наблюдала за ним. Вот он, ее любимый. Странный и неотразимый мужчина, внутри которого бушуют войны. Эту ночь она проведет с ним — несколько часов мира для них обоих, только для них.
Мойра положила еду на его тарелку, понимая, что именно так делают жены. В эту единственную ночь она будет ему женой. Киан сел напротив, и Мойра подняла бокал.
— Сланта.
— Сланта.
— Расскажешь мне о тех местах, которые повидал? Где ты путешествовал? Я хочу их представить. В твоей библиотеке, в Ирландии, я изучала карты. Твой мир так велик. Расскажи о чудесах, которые ты видел.
Он перенес ее в Италию эпохи Возрождения и в самурайскую Японию, на Аляску во времена «золотой лихорадки», в джунгли Амазонки и на африканские равнины.
Киан старался рассказывать обо всем этом как можно выразительнее, ярче, разнообразнее, чтобы Мойра могла почувствовать особенность каждой местности, каждого времени, их «изюминку». Он видел, как ее разум, словно губка, впитывает эти истории. Мойра задавала десятки вопросов, особенно когда его слова дополняли или опровергали то, о чем она читала в книгах из его библиотеки.
— Я всегда хотела знать, что там, за морем. — Подперев подбородок рукой, она наблюдала, как Киан снова наполняет бокалы. — Другие земли, другие культуры. Если мы когда-то были частью Ирландии, то могут существовать и части Италии, Америки, России — всех этих чудесных мест. Когда-нибудь... Мне хочется увидеть слона.
— Слона?
Мойра рассмеялась.
— Да, слона. И зебру, и кенгуру. Я бы хотела увидеть картины художников, которые видел ты и которые есть в твоих книгах. Микеланджело и Да Винчи, Ван Гога, Моне, Бетховена.
— Бетховен был композитором. Не думаю, что он умел рисовать.
— Да, да. Точно. «Лунная соната» и все эти симфонии с номерами. Вино немного ударило мне в голову. Я хотела бы увидеть скрипку и рояль. Электрогитару. Ты играешь на этих инструментах?
— Кстати, когда «Битлз» только начинали, их было шестеро. Впрочем, неважно.
—Я знаю четверых: Джон, Пол, Джордж и Ринго.
— У тебя память как тот слон, которого ты хочешь увидеть.
— То, о чем ты рассказываешь, принадлежит тебе. Скорее всего, я никогда не увижу слона, но когда-нибудь у меня вырастут апельсиновые деревья. Семена в оранжерее уже дали всходы. Вот такие ростки вылезли из земли. — Она показала их размер большим и указательным пальцем. — Гленна говорит, что цветы будут очень душистыми.
— Да.
— Я захватила еще кое-что.
Его удивили виноватые нотки в ее голосе.
— Значит, ты тащишь все, что плохо лежит?
— Я подумала, что если я не смогу перенести все это в Гилл, оно сюда никогда не попадет. Я взяла черенки роз. Три черенка. Да, я была жадной. И нашу с Ларкином фотографию, которую сделала Гленна. И книгу. Признаюсь, я взяла книгу из твоей библиотеки. Я воровка.
— Какую книгу?
—Стихи Йейтса. Мне захотелось ее взять, потому что он был ирландцем.
Потому что ты ирландец, мысленно добавила она. Потому что это твоя книга.
—Его поэзия так прекрасна, — продолжала Мойра. — Я убеждала себя, что верну книгу, когда перепишу стихи, но все это ложь. Я оставила ее у себя.
Рассмеявшись, Киан покачал головой:
— Считай, что это подарок!
— Спасибо, но я с радостью заплачу за нее. — Мойра встала и подошла к нему. — Назови цену. — Она уселась к нему на колени и обняла за шею. — Он кое-что написал, твой Йейтс, что заставило меня думать о тебе и особенно о том, что произошло с нами прошлой ночью:
Я расстелил мечты у ног твоих.
Ступай легко, ведь то — мои мечты
[19]
.
Она провела пальцами по его волосам.
—Можешь доверить мне свои мечты, Киан. Я буду ступать осторожно.
Тронутый до глубины души, он прижался щекой к ее нежной щеке.
— Ты не такая, как все.
— С тобой я богаче, чем была когда-либо. Постоишь со мной на балконе? Хочу взглянуть на луну и звезды.
Он встал вместе с ней и повернулся к окну, но Мойра потянула его за рукав.
