— Я должна была тебе показать их. Мы не могли пожениться, если бы моя работа оставалась тайной для тебя. Это было бы нечестно.
— Нечестно? — Джереми резко повернулся к ней, и по его лицу она все поняла: его переполняли страх, ярость, отвращение. — А что ты называешь честностью? Ты все время лгала и обманывала меня!
— Нет, не лгала. Просто не обо всем говорила, и я у тебя прошу прощения за это. Мне так жаль, но я не могла тебе об этом сказать, когда мы впервые… а потом я просто не представляла, как признаться тебе, кто я и чем занимаюсь.
— Что ты ненормальная.
Она отпрянула, словно от пощечины.
— Я не ненормальная. Понятно, ты расстроен, но…
— Расстроен? Я не знаю, кто ты и что ты. Боже, все эти месяцы я спал черт знает с кем! Но одно я знаю точно. Теперь держись от меня подальше. От моей семьи, от моих друзей.
— Тебе нужно время. Я понимаю, но…
— Я уже потратил на тебя достаточно времени. Мне плохо от одного твоего вида.
— Перестань.
— С меня хватит. Думаешь, я смогу быть с тобой, снова прикасаться к тебе после всего этого?
— Что с тобой? — воскликнула Блэр. — Я спасаю человеческие жизни. Существо, которое ты видел, — убийца, Джереми. Оно охотилось бы на невинных людей, убивало бы их. А я помешала ему.
— Все это бред. Никаких вампиров не существует. — Джереми сдернул чемодан с кровати, которую они делили почти шесть месяцев. — Когда я выйду отсюда, ты перестанешь существовать вместе с ними.
— Я думала, ты меня любишь.
— От ошибок никто не застрахован.
— Значит, ты уйдешь, — тихо произнесла она, — и я перестану существовать.
— Тебе виднее.
«Это со мной не в первый раз, — подумала Блэр. — Нет, не в первый». Единственный человек, которого она любила с рождения, поступил точно так же. Она медленно сняла кольцо с пальца.
— Забери.
— Мне оно не нужно. Мне ничего не нужно, что имеет отношение к тебе. — У двери Джереми оглянулся. — Как ты будешь жить? Кому расскажешь обо всем этом?
— А больше у меня никого нет, — ответила она пустой комнате. Потом положила кольцо на комод, села на пол и расплакалась.
«Мужнины жестокие существа. Используют женщин, а потом бросают. Делают их одинокими и несчастными. Лучше бросать их первыми, правда? Отплатить им той же монетой, и пусть мучаются они.
— Ты страдаешь, и ты устала оттого, что тебя отвергают, ведь так? К тому же эти бесконечные битвы, смерть… Я могу избавить тебя от этого. Я так хочу тебе помочь.
— Почему бы нам не поговорить — вдвоем, только нам с тобой… Только девочки. Может, немного выпьем и обсудим мужчин?
— Ты не пригласишь меня войти?»
Блэр стояла у окна, и лицо, проступавшее из темноты, приветливо улыбалось ей. Она подняла руки и начала открывать фрамугу.
«— Поторопись. Открывай. Пригласи меня, Блэр. Только скажи».
Она открыла рот и уже собиралась произнести слова, вертевшиеся у нее на языке.
— Кто-то прыгнул на нее сзади, отбросил в угол комнаты, и она распласталась на полу.
5
С той стороны окна донесся крик ярости. Стекло завибрировало, готовое вот-вот лопнуть. Затем лицо исчезло, растворившись во тьме. Блэр показалось, что комната вращается.
— Не надо. Не смей. — Ларкин схватил ее за плечи и поднял с пола, поставив на колени. — Что ты делаешь, черт возьми?
Его лицо то становилось четким, то вновь расплывалось.
— Собираюсь выйти. Извини.
Потом она поняла, что лежит на своей кровати, а Ларкин хлещет ее по щекам.
— Ага, очнулась. Не покидай нас, морнин. Я схожу за Гленной.
— Нет, погоди. Минутку. Как-то мне нехорошо. — Она с трудом сглотнула и прижала ладонь к животу, пытаясь унять тошноту. — Словно объелась пиццы. Должно быть, я спала. Мне казалось… Я спала?
— Ты стояла у окна и собиралась его открыть. А там была она. Француженка.
— Лора. И я собиралась впустить ее. — Блэр с ужасом посмотрела на Ларкина. — О боже, я хотела впустить ее! Как это могло случиться?
— Ты была… не похожа на себя. Словно спала, но с открытыми глазами.
— Лунатизм. Транс. Твари проникли мне в мозг и что-то со мной сделали. А где остальные?
Она попыталась встать, но Ларкин удержал ее.
— Все внизу. В кухне. Гленна готовит ужин, благослови ее Бог. Попросила позвать тебя. Я постучал, но ты не ответила. — Он бросил взгляд на окно, и лицо его омрачилось. — Чуть не ушел, подумав, что ты спишь и что сон не менее полезен, чем еда. А потом мне показалось… Я услышал, как она обращается к тебе.
— Если бы я ее впустила… Всегда думала, что вампиры способны управлять только теми, кого они укусили. А это что-то новенькое. Нам лучше спуститься вниз — рассказать остальным.
Он погладил ее по волосам.
— Ты еще дрожишь. Я могу тебя отнести.
— Не сомневаюсь. — Блэр невольно улыбнулась. — Но, знаешь, может, в другой раз? — Она села, наклонилась к нему и коснулась губами его губ. — Спасибо, мой спаситель.
— Всегда рад. — Ларкин взял ее за руку, помог встать с кровати и поддержал, когда она покачнулась.
— Ух ты. Голова кружится. Здорово они меня, Ларкин. Использовали мои воспоминания и чувства. Глубоко личные. Я вне себя от злости.
— Было бы хуже, если бы ты впустила ее в дом.
— Это уж точно. Ладно, пойдем вниз и… — Блэр снова покачнулась и выругалась.
— Придется помочь тебе. — Он подхватил ее на руки.
— Подожди минутку. Нужно восстановить равновесие.
— А по мне, так ты отлично уравновешена. — Он посмотрел на нее и медленно улыбнулся. — У тебя красивая фигура. И мне нравится, что ты носишь одежду, которая ее не скрывает. Ты так приятно пахнешь. Будто зеленые яблоки.
— Ты пытаешься отвлечь меня от мыслей о том, что я едва не пригласила вампира на ужин?
— Ну да. И как, получается?
— Немного.
— Тогда давай продолжим. — Он остановился, наклонил голову и поцеловал ее.
Словно электрический разряд. Но меньше радости, чем в прошлый раз, поняла Блэр. Он испугался за нее и готов отомстить. Она не помнила, когда в последний раз кто-то тревожился за нее. И ответила на поцелуй прежде, чем успела проконтролировать себя, — прижалась к Ларкину, запустила пальцы в его волосы, словно изливая на мужчину свое мучительное одиночество, которое не оставляло ее даже после того, как она очнулась ото сна.
— Неплохо действует, — пробормотала она, когда Ларкин оторвался от нее.
