— А какие у тебя доказательства?
— А я не обязана представлять тебе доказательства, — сказала Ева, наблюдая, как на экране появляется Уэбстер, натягивающий на себя футболку. — Я делюсь своими подозрениями. Для отдела этого довольно, чтобы ввести мяч в игру. И это ты называешь «голый»?! Уэбстер, неудивительно, что ты в постели один в это воскресное утро.
— Я оделся. Хватит на меня наезжать. Мы не можем спустить собак на копа только лишь со слов другого копа.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Присмотрись к ней хорошенько, Уэбстер, и, ради всего святого, постарайся ее не вспугнуть. Я выстраиваю дело, и это у меня получается. Если я не права, то не права, и от этого никто не пострадает. Впрочем, я уверена, что права. У меня есть экспертное заключение, подтверждающее мою версию.
— Какое экспертное заключение?
— Интуиция, — ответила Ева и отключила связь.
Мяч покатился, мяч в игре. Остается только ждать. Ева хотела выйти из кабинета, но вовремя вспомнила, что дом кишит женщинами, и воспользовалась лифтом. Когда открылись двери в ее спальне, Ева устремилась к кровати и рухнула лицом вниз.
Колтрейн сидела за письменным столом в своем участке, Ева стояла возле стола Грейди.
— Она никогда не была подругой, никогда не была напарницей. — Глубокая печаль звучала в голосе Колтрейн. — Ни мне, ни кому-либо из нас. Она убила бы любого из нас, если бы Рикер приказал.
— Не думаю, что ты была ее первым трупом. Это надо руку набить, чтобы так хладнокровно убивать. По работе ей убивать не приходилось. И об этом остается только пожалеть. После огня на поражение по служебной необходимости проводят серьезное тестирование. Куда более мощное, чем при экзаменах на получение жетона.
— Ты, похоже, совершенно уверена, что это она.
— Ты же смотрела ей в лицо, когда она тебя убивала!
Колтрейн повертелась в своем крутящемся кресле.
— Это же твой сон, Даллас, твоя точка зрения. Я не могу сказать тебе ничего такого, чего ты еще не знаешь.
— Ладно, давай сыграем по-другому. Да, это она. Такова моя точка зрения.
— Потому что обе мы женщины?
— Да, и это тоже. Я думаю, Мэвис во многом была права. Но Грейди была у меня одной из первых двух в списке с самого начала. Она и Ньюмен. Ньюмен делил с ней первое место, потому что он не высовывается, держится особняком. Работу свою делает, дружелюбен, не гонит волну. Такой человек может стать отличным орудием. Вот как раз поэтому Клифтон просто не подходит. Он слишком ненадежен. Лейтенант? Слишком правильный, действует по уставу. О'Брайан? Тоже правильный. Нормальный хороший коп. Гордится своей работой. Невозможно гордиться тем, что предаешь, чем злоупотребляешь. К тому же у него жена, дети. Зачем расшибаться в лепешку, копить детям на колледж, если можно зачерпнуть из этого колодца и дело с концом?
— Он тебе нравится.
— Да, пожалуй. Делонгу нужен участок, нужна бригада. Они — его семья, его движущая сила. Ему это необходимо. Клифтон — позер, любит выпить с парнями, похвастать, какой он крутой, скольким он яйца оторвал, под сколько юбок руку запустил. Кстати, пользуется своей «крутизной» именно для этого — чтобы произвести впечатление на женщин и запустить руку под подол при любом удобном случае. Ньюмен корпит над работой, может, выпивает по кружке после долгой смены со своим текущим напарником, а потом идет домой к своей жене и собаке.
— А вот Грейди одиночка, — продолжала Ева. — Дома ее никто не ждет. Я знаю, как это бывает. Но она не живет работой, тут этого и в помине нет. Живи она работой, к этому времени уже заработала бы себе нашивки детектива второго класса. Ума и опыта ей хватает. Она уже присматривалась бы к первому классу, к переводу в более интересный участок, где больше молодых неженатых мужчин. — Ева побарабанила пальцами по столу Грейди. — Но она не сдает экзамен и не пытается перевестись. Не хочет привлекать к себе внимание. Не хочет слишком тщательной проверки. А почему? Да потому что ей есть что скрывать.
— Ты тоже кое-что скрывала. Порезала своего отца до смерти, когда тебе было восемь. Это большой секрет для копа.
— Я этого почти не помнила. И все равно это не имело бы значения, даже если бы я помнила. Я и вправду жила своей работой. Она была мне нужна не меньше, чем дыхание. И Фини меня выбрал… — Ева замолкла, повернула голову. — Кому-то я была нужна. Это первое. Кто-то меня увидел, выбрал, кто-то готов был вложить в меня время, усилия… Это было потрясающее чувство. А может, Рикер увидел ее. Что, если… — Ева замолчала и выругалась.
— У тебя кот сидит на заднице, — сообщила Колтрейн.
Ева проснулась, чувствуя, что лапы Галахада действительно упираются ей в спину. А в следующий момент она перестала ощущать его немалый вес. Ева перевернулась и увидела Рорка с недовольным котом на руках.
— Извини, — сказал Рорк. — Он хоть и толстый, но проворный. Он меня опередил.
— Ты тоже собирался меня лапать?
— Я день и ночь практически только об этом и мечтаю. — Рорк сел рядом с ней, поглаживая кота. — Мне сказали, что вчера тебе пришлось уйти с вечеринки. Род Сэнди.
— Верно. — Ева села. — Не думаю, что меня кому-то остро не хватало, так что…
— Мне тебя не хватало.
Теперь она улыбнулась.
— Правда?
— Правда. — Он наклонился, чтобы ее поцеловать.
— Наверно, мне полагается спросить, хорошо ли ты повеселился.
— Я был с группой мужчин — с группой друзей — в казино и в стриптиз-клубах самого высшего и самого низшего разряда.
— Вы водили Трухарта в стриптиз-клубы?
— Он так неистово краснеет — чуть не светится в темноте. Это очень мило, честно говоря. Между прочим, малыш сорвал банк больше чем на пять тысяч в какую-то дурацкую стрелялку под названием «Пиратское золото».
— Пять кусков? Йо-хо-хо, Трухарт!
Рорк засмеялся.
— Я много раз за эти дни слышал этот клич — соло и хором.
— О господи! Погоди. Отмотай назад. Ты что, водил профессора Денниса Миру в стриптиз-клубы?
— Он большой мальчик. Ему понравилось. И в доказательство у него есть пара лифчиков со стразами, подаренных стриптизершами.
— Нет, нет, нет! — Ева зажала ладонями уши. — Я не желаю слышать о профессоре Мире в одном контексте с лифчиками.
— И он выиграл двенадцать сотен в кости. Макнаб огреб две тысячи триста долларов и восемьдесят пять центов. Это точная сумма. Он столько раз это повторял — я наизусть выучил. Чарльз столько же проиграл. Даже больше. Фини выиграл двадцать пять долларов, так что репутация его счастливой рубашки не пострадала. Бакстер остался при своих.
— Как насчет тебя, лихач?
— Поскольку это было мое казино, если я выигрываю, я проигрываю. В каком-то смысле. А что у тебя? Тебе было весело? — Увидев, что Ева сидит, нахмурившись, Рорк пощекотал ее по подбородку, скользнул пальцем по ямочке. — Это был простой вопрос.
