Из воспоминаний К. Симонова
[568]:
«В Феодосию мы пришли в четыре часа утра. Пришвартовались и начали выгрузку…Город поднимался вверх большой подковой. Он был в этот час черным и пустынным. Стоял мороз – девятнадцать градусов, а на юге мороз всегда кажется более злым, чем на севере. С моря дул сильный шквалистый ветер. Дома зияли пустыми разбитыми окнами. Многие были разрушены… Кое-где на тротуарах и на мостовой еще валялись трупы немцев. Город был взят внезапно. Все машины, которые и в гаражах, и на улицах из-за морозов стояли у немцев со спущенной водой, так и были брошены там, где оставались стоять на ночь.
С началом светлого времени началась бомбежка. Наши зенитные орудия беспомощно стояли на площадях и перекрестках Феодосии. Их было переправлено уже довольно много, но вся беда заключалась в том, что немцы вчера потопили транспорт, который шел сюда со снарядами для зениток. Зенитчики, как им и полагалось по долгу службы, находились возле своих орудий, но стрелять не могли. Все вместе взятое было достаточно драматично.
Немцы налетали на Феодосию не особенно большими группами, по девять, по шесть, а иногда по три и даже по два самолета. Но зато почти беспрерывно, как по конвейеру. Каждые пять минут то в одном, то в другом конце города слышались взрывы. Проходя по улице, а потом возвращаясь через полчаса обратно, тем же путем, мы встречали на дороге новые воронки, которых не было, когда мы шли в ту сторону…Было тяжелое, беспомощное чувство оттого, что немцы все это время безнаказанно бомбили город».
Надо отметить еще интересное обстоятельство. Один из известных крымских историков, Евгений Борисович Мельничук, 1931 года рождения, ветеран воинской службы ПВО и участник боевых действий в партизанском отряде на Житомирщине, а также в более позднее время в Египте, полковник в отставке, в начале 1950-х учился на офицерских курсах в городе Феодосия, рассказал: «У нас на курсах был преподаватель Ершов, участник десанта, артиллерист-зенитчик. Он рассказывал, что при переходе морем зенитного дивизиона (а это три батареи зенитных орудий 76-мм или 85-мм и рота счетверенных пулеметных установок М-4), который должен был прикрывать феодосийский порт от налетов немецкой авиации, из-за халатности разморозили двигатели всех тягачей. Потому, выгрузив орудия, не сумели их быстро рассредоточить по позициям. При разгрузке лошадей, которые шли в конные упряжки, у многих из них были сломаны ноги»
[569].
3 января командующий Кавказским фронтом приказал начальнику штаба флота: для противовоздушной обороны города и порта Феодосия иметь в этом районе отряд кораблей с зенитной артиллерией. Для этой цели надлежало выделить катера, которые должны были находиться там постоянно; эту же задачу надлежало ставить эскадренным миноносцам, входившим в состав средств огневого содействия. В то же время командующий Кавказским фронтом приказал максимально форсировать перевозки войск из Новороссийска в Феодосию, для чего немедленно сосредоточить в Новороссийске все транспортные средства военно-морского и гражданского флотов, вплоть до тихоходных судов. Для перевозок в Севастополь предлагалось оставить минимум транспортов, необходимых для отправки боезапаса, продовольствия и пополнения людским составом. Перевозку войск из Тамани в Керчь с 4 января 1942 г. предлагалось производить при помощи ледоколов и по свободной от льда воде между озером Соленое и портом Камыш-Бурун. Для этой цели надлежало использовать все силы Керченской военно-морской базы и Азовской военной флотилии
[570].
Но над крымскими портами снова нависла минная угроза. Бомбардировочная эскадра KG27 «Бёльке» (Kampfgeschwader 27 «Воеіске») в самом начале нового года получила приказ незамедлительно начать минирование Феодосийского залива и Керченского пролива. Подразделение, как и большинство других, в это время не представляло собой единого целого, а базировалось на четырех разных аэродромах: 1-я эскадрилья – в Фокшанах (Румыния), 2-я и 3-я – в Кировограде, штаб эскадры и III./KG27 – в Херсоне, а вторая группа находилась на отдыхе и переформировании в Ганновере. Эта картина была типичной для люфтваффе зимы 1941/42 г., когда все боеспособные эскадрильи и авиагруппы использовались как пожарные команды на разных участках фронта.
В ночь на 4 января «Хейнкели» 1-й и 3-й эскадрилий совершили первый вылет к Феодосии и Керчи, сбросив около портов мины ВМ1000, называемые «Моника»
[571]. Полет проходил в условиях полнолуния, что облегчало ориентировку и обнаружение цели. Однако, поскольку летчики подразделения не имели опыта в минных постановках, не обошлось без накладок. В Феодосийском заливе часть боеприпасов взорвалась при падении на берег, а у одного Не-111 над морем отказал один из двигателей, вследствие чего машине пришлось повернуть обратно.
А в группе, летевшей к Керчи, вообще произошел неординарный случай. На пути к цели под Не-111Н-6 обер-фельдфебеля К. Розенброка по неизвестной причине взорвалась одна из мин. При этом сразу же сдетонировала и вторая ВМ1000, и самолет попросту испарился. «Взрыв был настолько мощным, что в воздухе несколько секунд стоял огненный шар белого цвета, – описывали произошедшее очевидцы. – Затем после исчезновения пламени долгое время над водой виднелся столб черного дыма»
[572]. На следующую ночь операция была продолжена. Большая часть мин сбрасывалась возле Феодосии, и после второго налета на дне бухты находилось уже около 40 «Моник».
4 января 1942 г. крейсер «Красный Кавказ» доставил в Феодосию 224-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО с двенадцатью 85-мм зенитными орудиями 52-К. Во время их разгрузки в небе появились штурмовики Ju-87 из StG77. Условия для атаки были идеальными: в гавани длинный корабль не мог маневрировать, а в порту никакой противовоздушной обороны. В этих условиях пилоты «Штук» просто не могли промахнуться. Крейсер открыл интенсивный зенитный огонь из всех стволов, однако самолеты с воем сирен упорно шли на цель и сбрасывали бомбы с высоты 400–500 м. В результате сразу четыре бомбы взорвались около борта «Красного Кавказа». В кормовой части корабля образовались три огромные пробоины. Вода начала заливать внутренние помещения, и крейсер начал погружаться с дифферентом на корму. Однако корабль все же смог дать ход и выйти на рейд, но в этот момент в небе снова появились «Юнкерсы-87». Сделав классический переворот, «Штуки» ринулись на цель. И на этот раз одна из бомб взорвалась рядом с кормой. Корабль подбросило из воды, при этом оторвало правый винт и кронштейн левого гребного вала, погнуло и заклинило рулевое устройство. Затем «Красный Кавказ» глубоко осел в воду, а палуба до четвертой башни главного калибра скрылась в волнах
[573].
