– Не думаю, что он выберет легкий путь, но раз есть у тебя такое чувство, лучше ему довериться.
– Здорово ты его раскусила – прямо на старте! Думаешь, они пойдут на сделку? Скостят немного?
– Да, я думаю, снизят до убийства второй степени и объявят его частично недееспособным, – предсказала Ева. – Вера как психоз. Следующие двадцать пять лет он проведет в раскаянии.
– В общем-то, это правильно.
– Ну, раз правильно, придется нам этим удовольствоваться. – Ева бросила взгляд на часы и сообразила, что пора уже снять Бакстера с крючка. – Скоро конец смены. Поработай с Макнабом над версией Лино. А поскольку за работой вы двое обязательно будете лизаться и жрать всякую дрянь, даже не вздумайте записывать себе сверхурочные.
– Я думала, мы едем в Бруклин.
– Бруклин я возьму на себя. Посмотрим, не составит ли Рорк мне компанию.
– А вы не будете лизаться и жрать всякую дрянь? – ехидно осведомилась Пибоди.
Ева бросила на напарницу грозный взгляд.
– Если я не позвоню предупредить, что встреча отменяется, встретимся завтра в церкви Святого Кристобаля в шесть утра.
– В шесть утра?! Почему так рано?
– Мы идем на мессу.
Ева взяла телефон и набрала номер Рорка.
13
По дороге в Бруклин Ева попросила Рорка сесть за руль: это давало ей возможность продолжить проверку, начатую на работе. Поскольку оба они освободились и отправились в Бруклин только после шести, движение, как и следовало ожидать, было ужасным. Машины ползли впритирку, бампер к бамперу, клаксоны завывали, Ева время от времени вскидывала голову, отрываясь от своего ППК, чтобы проверить, как Рорк маневрирует в густом потоке. И уже не в первый раз подивилась: почему люди, живущие в Бруклине, не работают в Бруклине, а люди, живущие на Манхэттене, не работают там же?
– Неужели они получают от этого удовольствие? – не выдержала она. – Неужели им нравится терять время, злиться, беситься? Может, тут есть спортивный интерес? Или это что-то вроде наказания? Этой, как ее… епитимьи?
– Ты ведешь слишком много религиозных дел.
– Но должен же быть какой-то смысл в том, чтобы каждый день подвергать себя и других этому безумию!
– Деньги и нехватка жилья. – Рорк бросил взгляд в зеркальце и ринулся в щель между микролитражкой и внедорожником. – Или желание жить не в городе, а в более комфортной обстановке, в то же время не лишая себя городских зарплат, пока другие, наоборот, жаждут энергии и преимуществ городской жизни, но работу находят в других районах. – Плавным движением он снова перестроился в другой ряд и выиграл еще двенадцать футов. – А может, они просто едут через этот чертов забитый машинами мост по делам. Вынужден признать, что мы делаем то же самое. В темпе черепахи.
– Мы едем проведать женщину, которой вроде бы хватило ума переехать через этот чертов забитый машинами мост и поселиться в том самом месте, где она нашла работу. Ей от дома до работы – десять минут пешком. Пять минут на метро. Если она окажется матерью нашего Лино, интересно, не пересекал ли он этот забитый машинами мост в темпе черепахи? Чтобы повидаться с мамочкой?
Рорк понял, что они прочно застряли. Делать было нечего, он откинулся на спинку сиденья и устроился поудобнее.
– А ты бы на его месте поехала бы повидаться с мамочкой?
– Мне трудно поставить себя на его место. Я ведь почти не помню своей матери, а то, что помню… Это не было печенье с молоком. Но вот, допустим, ты возвращаешься домой, скрываешься пять-шесть лет. Твоя мать – твоя единственная кровная родственница, насколько я могу судить, если не считать сводного брата, которого она родила уже после твоего отъезда, – живет по другую сторону моста, пусть даже чертовски перегруженного трафиком. Мне казалось, что ты захотел бы ее увидеть. Хоть посмотреть, как она там.
– А может, для него это тоже не было печенье с молоком, – предположил Рорк.
– Он сохранил образок, который она ему подарила, значит, что-то такое было. Какая-то родственная связь. А раз такая связь есть, ты захочешь ее увидеть, проведать, разузнать, как у нее дела, что это за парень, за которого она вышла, повидать младшего братика. Ну хоть что-то.
– Если это был твой Лино.
– Вот именно. Если. – Ева нахмурилась, обдумывая эту вероятность. Стоило ли, поддавшись порыву, кидаться в Бруклин в так называемый час пик, грозивший затянуться на бог знает сколько часов? – Это наш первый крупный шанс. Если все подтвердится, если он действительно с ней контактировал, притом, какой шум поднялся в прессе, она должна знать, что ее сын мертв. Как она к этому отнесется? Никто не обращался в морг по поводу Лино, кроме отца Лопеса, я проверяла. Никаких запросов, никаких просьб увидеть тело.
Рорк ответил не сразу.
– Я думал… По правде говоря, довольно долго обдумывал, вступать или нет в прямой контакт с родственниками в Ирландии. Я их проверял, разузнавал все, что мог, о сестре моей матери, обо всех остальных. Можешь сказать, наблюдал со стороны. Но не вступал в контакт.
Ева тоже много об этом думала и удивлялась. Она знала, что вечером накануне визита к своей тетушке он напился вусмерть. А ведь Рорк был не из тех, кто напивается.
– Почему? – спросила она вслух.
– По тысяче причин. У меня было сколько угодно доводов против того, чтобы постучать в дверь этого коттеджа, и ни одного – за. О, мне хотелось их увидеть, поговорить с ними, услышать их голоса. Особенно ее голос – Шинед. Сестры-двойняшки моей матери. Но мне легче было подвергнуться пыткам, чем постучать в эту дверь.
Рорку не суждено было забыть этой минуты. Он обливался потом, у него был приступ паники.
– Это было чудовищно тяжело, – продолжал он. – Что они обо мне подумают? Может, посмотрят на меня и увидят его? Патрика? А если увидят, что мне тогда делать? Может, они посмотрят на меня и увидят только мои грехи? Грехов у меня было много, Бог свидетель. И что если они не признают во мне ее, мою мать, которой я никогда не знал? Блудный сын – чертовски трудная роль.
– Но ты все-таки постучал в дверь. Потому что уж такой ты человек. А вот он таким, похоже, не был. Он был совсем другим: годами жил под чужим именем, прикидывался кем-то другим. Трудно объяснить это мамуле, если только мамуля не из тех, кому плевать, что натворил ее сыночек. То есть, кем бы он ни был, она все равно зарежет жирную корову.
– Вернее, упитанного тельца, – поправил Еву Рорк.
– А какая разница?
– Я бы сказал разница фунтов в двести убойного веса. Но вернемся к сути: мы едем в Бруклин в этот гиблый час пик, чтобы узнать наверняка.
– Не только. Я могла бы задержать на работе Пибоди. Но я подумала, раз уж мы едем навестить Терезу на работе, а работает она – так уж вышло – в пиццерии своего деверя-итальянца, мы могли бы заодно поужинать вдвоем.
