– Лейтенант Даллас?
– Да. Можно мне войти?
– Сейчас открою.
Загорелся зеленый огонек, запищал сигнал «открыто», и дверь распахнулась автоматически. В маленьком тесном подъезде царила хирургическая чистота. Вероятно, Грета не потерпела бы ничего иного, решила Ева. Лифт, дружелюбно гудя, поднял ее на четвертый этаж, где Грета уже стояла в ожидании в открытых дверях своей квартиры.
– Что-то случилось?
– Надо задать вам еще несколько уточняющих вопросов.
– Вот как? А я думала, вы уже знаете, кто убил мистера Эндерса. Входите, прошу вас.
Квартира оказалась такой же непритязательной и строгой, как и ее хозяйка. Прочная мебель, никаких финтифлюшек, запах… чистоты – только так Ева Могла его определить.
– Принести вам попить чего-нибудь горячего?
– Нет, спасибо, ничего не нужно. Не могли бы мы присесть?
– Прошу вас. – Грета села, плотно сдвинув колени, и расправила юбку строгого черного костюма.
– Вы идете на поминальную службу? – уточнила Ева.
– Да, сегодня очень печальный день. Потом я поеду к миссис Плаудер, чтобы помочь с поминками. А завтра… – Она вздохнула. – Завтра я вернусь на работу. Буду готовить дом, чтобы миссис Эндерс могла туда вернуться.
– Готовить дом? – растерялась Ева.
– Его надо освежить, проветрить, ну и купить продукты, разумеется. Сменить постельное белье… Вы же понимаете.
– Да.
– И я должна проследить за упаковкой вещей мистера Эндерса.
«А ты даром времени не теряешь, верно, Ава?»
– За упаковкой? – переспросила Ева.
– Миссис Эндерс считает, что ей тяжело будет видеть в доме вещи покойного мужа. Она хочет, чтобы они были убраны еще до ее возвращения и, разумеется, отданы Армии спасения.
– Да, разумеется, – хмыкнула Ева. – Миссис Горовиц, а сколько времени вам потребовалось, чтобы раздать вещи вашего мужа и вообще избавиться от них?
– Я до сих пор храню его парадную форму. – Грета с достоинством выпрямилась и взглянула на стоявшую на комоде фотографию в рамке. Проследив за ее взглядом, Ева увидела портрет военного, которого любила Грета. – Разные люди скорбят по-разному.
– Миссис Горовиц, вы кажетесь мне женщиной, которая не только хорошо знает свою работу, но и делает ее хорошо. Женщиной, которая не только исполняет, но предугадывает и предупреждает желания своих работодателей. Но чтобы предугадывать их желания, вы должны хорошо их понимать.
– Я люблю свою работу. Я рада, что могу к ней вернуться. Не терплю праздности.
– Вы ожидали, что миссис Эндерс прикажет вам распорядиться вещами мистера Эндерса именно таким образом? Упаковать их и отдать Армии спасения?
– Нет. Нет, – осторожно добавила Грета, – но я должна признать, что меня такой приказ не удивил. Миссис Эндерс не сентиментальна.
– Ну, мы с вами тоже не сентиментальны. Вряд ли кому-то придет в голову назвать сентиментальной меня или вас. Если бы я потеряла своего мужа… мне хотелось бы окружить себя его вещами. Мне хотелось бы видеть их, трогать, ощущать их запах… В общем, держать их при себе. Мне были бы нужны эти осязаемые знаки его присутствия, они помогли бы мне пережить эту боль, этот шок, эту утрату. Вы меня понимаете?
Глядя прямо в глаза Еве, Грета кивнула.
– Да, я вас понимаю.
– Вы были бы удивлены, если бы сложилась обратная ситуация, если бы миссис Эндерс умерла, а мистер Эндерс попросил бы вас упаковать и удалить из дома одежду своей жены?
– Очень. Я была бы очень удивлена.
– Миссис Горовиц, я не включила магнитофон. Я просто спрашиваю ваше мнение. Ваше мнение чрезвычайно важно для меня. Она его любила?
– Я управляла их домом, лейтенант, а не их браком.
– Грета, – произнесла Ева с таким упреком, что Грета вздохнула.
– Вы ставите меня в неловкое положение. Я считаю, что с полицией нужно сотрудничать абсолютно честно. Но я убеждена, что преданность хозяевам, умение держать язык за зубами – это не вопрос выбора, это долг. Уж вы-то понимаете, что такое долг, лейтенант.
– Мистер Эндерс тоже был вашим хозяином, Грета. Да, я понимаю, что такое долг. Мы обе должны выполнить наш долг перед Томасом Эндерсом.
– Да. – Грета снова бросила взгляд на фотографию мужа. – Да, мы должны выполнить этот долг. Вы уже спрашивали меня об их отношениях, и я сказала вам правду. Может, не всю правду, не все оттенки правды, не мои чувства и соображения по поводу этой правды, но все-таки правду.
– А теперь вы мне расскажете о своих чувствах?
– Сначала скажите мне: вы подозреваете, что миссис Эндерс имела какое-то отношение к убийству мужа?
– Да, я считаю, что имела.
Грета закрыла глаза.
– Была у меня эта ужасная мысль. Но только поймите, нет, не тогда, не в то ужасное утро, когда я нашла его. Не тогда. И даже не в тот же вечер, и не на следующее утро. Но… теперь, когда я не занята работой, когда у меня оказалось столько свободного времени, чтобы думать, мне в голову стали приходить все эти мысли. Эти ужасные мысли. У меня появились сомнения.
– Почему?
– Была привязанность, были жесты – с обеих сторон. Оба проявляли снисходительность, уступчивость. Я это видела и думала, что у них хороший брак. Они сжились друг с другом, понимаете?
– Да, я понимаю.
– Если она поощряла его почаще бывать вне дома, играть в его любимый гольф, ходить на матчи, разве ее можно в этом винить? Если она поощряла его ездить в командировки, даже задерживаться подольше, это совершенно естественно. Женщины начинают ценить одиночество, и чем дольше они замужем, тем больше. Немножко побыть одной, без мужа, вечно путающегося под ногами.
– Разумная, любящая жена, потакающая слабостям мужа.
– Да, именно так и кажется на первый взгляд. Но на самом деле ей лучше жилось, когда он уезжал, чем когда он был дома, и чем дольше он отсутствовал, тем она казалась счастливее. Это только мое ощущение, – торопливо добавила Грета. – Мне так казалось.
– Именно ваши ощущения меня интересуют.
– Я замечала, что в день, когда ожидалось его возвращение, у нее настроение портилось уже с утра. Я это чувствовала даже в том, как она капризничала и суетилась, когда надо было готовить торжественный ужин по случаю его приезда. Когда он уезжал, она закатывала вечеринки и коктейли со своими друзьями. Это были ее друзья, понимаете? Ее, а не его друзья. И она никогда не приглашала мистера Бенедикта. – Грета помолчала, прижав пальцы к губам, потом опять аккуратно сложила руки на коленях. – Может, я и не стала бы рассказывать все это вам, если бы она не приказала мне убрать его одежду из гардероба таким же тоном, как если бы речь шла о натирке полов. Просто еще одно распоряжение по дому. Может, я и не стала бы вам рассказывать, но я знаю, она прочла неодобрение на моем лице, я не успела его замаскировать. И когда она увидела, лейтенант, ее манера изменилась. На глазах появились слезы и в голосе тоже. Но было уже слишком поздно, я уже видела другую миссис Эндерс и слышала другую миссис Эндерс. Было уже слишком поздно. Вот тогда-то она и попросила меня помочь в доме миссис Плаудер. Вот тогда-то и сказала, что оплатит мою работу, хотя это было слишком. Вот тогда-то и пообещала, что даст мне приличную прибавку к жалованью, когда я вернусь на работу. И еще сказала, что рассчитывает на меня. Что я должна помочь ей пережить это тяжелое время. – Глядя вниз, на свои сложенные на коленях руки, Грета покачала головой. – Вот тогда, лейтенант, я решила, что буду искать себе другое место. Вот прямо этим утром позвонила в агентство и подала заявку.
