– Смерть – доходный бизнес, – прокомментировала Ева.
– Похоже на то. А уж тем более в военное время. Старший сын Роберта Лоуэлла, названный Джеймсом, тоже вошел в семейное дело, но проживал он в их доме по адресу в Нижнем Уэст-Сайде: к тому времени у них была вторая собственность. В период Городских войн первый дом использовался как клиника и базовый лагерь внутренних войск. Сюда привозили множество мертвых тел и передавали Лоуэллам для захоронения. Было известно, что они решительно поддерживали внутренние войска.
– Второй Джеймс Лоуэлл слишком стар. – По-прежнему подбоченившись, Ева изучала данные. – Я ничего не хочу сказать, бывают резвые столетники, но все-таки такое им не под силу.
– Согласен. Но у него тоже был сын. Единственный сын от первого брака. Джеймс Лоуэлл рано овдовел. Его жена умерла от осложнений после родов. Женился во второй раз через шесть лет после смерти первой жены.
– Есть, – тихо сказала Ева. – Что насчет второй жены? Сына? Они у нас есть?
– О второй жене мы пока ничего не нашли. Многие записи были уничтожены во время Городских войн. К тому же базы данных изначально были далеко несовершенны.
– Вот почему эти клоуны – эти Лоуэллы – сумели подделать данные, – заметил Фини.
– Вероятно, первоначально они это сделали, чтобы уйти от налогов, – предположил Рорк. – Во время Городских войн перекрестили свой бизнес в «Манхэттенскую похоронную контору» – с фиктивной продажей здания. Потом это стал ритуальный центр «Закатный час». Еще одна перепродажа – примерно двадцать лет назад. Пять лет назад контора вернулась к первоначальному названию, при этом по официальным документам она опять перешла из рук в руки.
– Все время один и тот же трюк с разными именами.
– Плюс к тому немного творческой бухгалтерии, я полагаю, – добавил Рорк. – Я обратил на них внимание, когда прочитал, что Лоуэллы стояли во главе дела на протяжении четырех поколений. Меня это заинтересовало, вот я и начал снимать пласты.
– У этого парня золотой электронный заступ, – вставил Фини, хлопнув Рорка по плечу.
– Мы начали копать и выяснили, что трастовый фонд Лоуэллов владеет компаниями, которые владеют компаниями, и так далее, и так далее, включая те компании, которые якобы покупали и перекупали это здание.
– То есть они были тут все это время.
– Именно так. Представитель последнего поколения – Роберт – был назван так в честь деда. Вот он.
Рорк вывел на экран фото с удостоверения личности и данные. Ева подошла поближе и нахмурилась.
– Он не похож на портрет Янси. Глаза – да, пожалуй. Рот тоже. И все-таки на портрет он не похож. Возраст совпадает, профессиональные данные в порядке. Адрес в Лондоне.
– Это адрес Королевского оперного театра, – вмешался Фини. – Мы его уже прокачали. – Он постучал ногтем по изображению на экране. – Неужели Янси мог так промахнуться?
– Никогда раньше не промахивался. К тому же у нас есть двое свидетелей. Они подтверждают сходство с портретом. Это не он. – Ева провела пальцами по волосам. – Пора двигаться. – Распечатайте это. Мне нужна команда из пяти человек: Фини, Рорк, Пибоди, Макнаб, Ньюкирк. Мы нанесем им визит. Пусть команда идет за мной с опозданием на десять минут.
– Десять? – переспросил Рорк.
– Именно. Пора открыть нашу форточку пошире. Пора прийти на помощь Ариэль Гринфельд. Может, он сделает свой ход. Попытается взять меня – или по пути туда, или прямо там, внутри.
Тут вошел Янси, и Ева предупреждающе вскинула руку.
– Фини, добудь нам ордер. Я хочу пройти по зданию беспрепятственно. Янси, дай мне портрет.
– Вот она.
Сильное лицо, подумала Ева. Сильное и очень женственное. Миндалевидные глаза, тонкий нос, крупный рот, полные губы и каскад темных волос. Она улыбалась, глядя прямо перед собой. Плечи были обнажены, если не считать двух тонких, сверкающих алмазами бретелек. А на шее блестящая цепочка с кулоном в виде дерева.
«Древо жизни», – вспомнила Ева.
– Разрази меня гром! Еще одно очко в пользу румынской цыганки. Каллендар, скопируй это лицо. Найди ее. Прокачай данные, найди совпадение с портретом. Ищи в газетах, в журналах, в теленовостях с 1980 по 2015 год. Пересечения ее с оперой.
– Слушаюсь.
– Янси. – Ева дернула подбородком, указывая на изображение на экране. – Вот как он выглядит на официальном удостоверении личности.
– Нет. – Янси решительно покачал головой. – Ни в коем случае. Трина его точно описала. Может, это родственник? Брат, кузен… Но это не тот парень, которого мне описала Трина. И миссис Прюитт из «Тиффани» видела не его.
– Ладно! Моррис, ты можешь один поработать по препаратам?
– Я справлюсь.
– Что-то будет – звони. Все, люди, давайте двигаться. С отставанием на десять минут. И внутрь никто не сунется, пока я не дам сигнал.
– Там будет проходить прощание с Сарифиной Йорк, – вмешался в разговор Рорк. – Будет выглядеть вполне логично, если я там появлюсь. Разве я не могу отдать последний долг?
Ева задумалась.
– С отставанием на десять минут, – повторила она. – Если только я не дам сигнал раньше, войдешь через десять минут после меня и отдашь последний долг. Фини, добудь нам ордер.
– Жилет и прослушка, – строго напомнил Рорк.
– Ладно, ладно.
И Ева вышла из зала.
Выезжая из гаража, она сосредоточила все свои ощущения и инстинкты на возможном «хвосте». А все ее мысли были обращены к Ариэль.
Она молилась, чтобы бог послал ей обморок, но боль не давала забыться. Даже когда он остановился, когда он наконец-то остановился, непрекращающаяся боль продолжала держать ее в сознании. Ариэль попыталась вспомнить о друзьях, о родственниках, о жизни, которую вела до сих пор, но все это казалось таким далеким, таким нереальным. Ей не удавалось четко представить себе ни одну деталь своего прошлого.
Было только сейчас, только боль, только он.
И часы на стене, старомодные тикающие часы, отмеряющие время. Семь часов, двадцать три минуты, бегущие секунды.
Тогда Ариэль начала думать о том, как отомстит ему за все, что он у нее отнял. Ее жизнь, стремление к порядку, ее удовольствия, ее надежды. Если бы только она могла освободиться, уж она бы заставила его заплатить за то, что он у нее отнял.
«Говори, – напомнила она себе. – Найди способ заставить его опять заговорить. Пока он говорит, ты жива».
Ева не заметила «хвоста», и это ее жутко злило. Неужели он передумал? Неужели она для него больше не объект? Что, если каким-то образом она его отпугнула, и он прямо сейчас нацеливается на другую ни о чем не подозревающую женщину?
