— Понимаю, — кивнула Монца, задумчиво посмотрев на Всеволода.
Пауза затянулась. Поэтому Сева кивнул ей, неловко улыбнувшись. Встал и ушел собираться. Да и дама занялась своими делами. Когда же караван тронулся в обратный путь, она, чуть помедлив, повернула своего коня следом.
— Мне казалось, что ты решишь отправиться на запад, — произнес Сева, безусловно, удившийся ее поступку.
— Однажды нас с братом выбросили с балкона замка. Брат погиб, а я выжила, и вся переломанная вышла на борьбу против Великого герцогства. Одна. Я хотела отомстить. Это было безумием, но я все же решилась и победила. Ты желаешь еще более невозможного, но у тебя уже есть дюжина воинов в хороших доспехах. Так почему бы и нет? Я люблю сложные задачи.
— А на самом деле? — Повел бровью Всеволод.
— Ты мне не веришь?
— Я чувствую ложь. Вот эти лопухи, — щелкнул он по своему уху, — слышат твое дыхание и стук сердца. В момент осознанной лжи человек непроизвольно начинает нервничать. Внешне он может оставаться невозмутимым, но подсознательно все равно себя выдает. С мертвецами и конструктами это не работает, но живые существа… они все, пусть и где-то в глубине души, но стесняются врать. Поэтому тело выдает их. — Всеволод утрировал. Конечно, все было так. И он легко мог выступать передвижным полиграфом. Но при одном условии — он должен быть сосредоточен на объекте беседы. В обычной ситуации он и внимания особого на все это не обратит. Тут же ситуация была необычная, вот он и собрался. Да и доводы женщины звучали слабо.
— Какое неудобное качество, — с легким раздражением фыркнула Монца.
— Не скажи. Очень удобное. Итак, почему ты хочешь остаться?
— Чувство благодарности недостаточно?
— Нет. Вряд ли оно заставит тебя вписаться в настолько рискованную авантюру. У меня выбора нет, а зачем в это лезешь ты?
— А они? — Кивнула Монца на лесных эльфов.
— У них тоже нет выбора.
— Хм… проклятье…
— Не хочешь говорить?
— Нет, — покачала она головой. — Сказала бы, да не могу. Сама не понимаю. Считай это предчувствием. Я хочу остаться.
— Рад это слышать, — кивнул Сева и искренне улыбнулся. — Только будь осторожна. Соблазнить меня нетрудно, так как ты действительно мне нравишься. Однако последствия вряд ли придутся нам по душе.
— Я учту, — буркнула она с легким раздражением. — Но не ты ли говорил о том, будто бы не все в этой жизни сводится к тому, что у тебя между ног?
— Не все. Но пренебрегать этим аспектом жизни преступно. Будь осторожнее. Недооценивать силу плоти и страстей, что она порождает, смертельно опасно.
Часть 2. Глава 4
Следующую неделю караван двигался обратно к побережью. Размеренно. Всеволоду некуда было спешить, а общество молодых темных… то есть, сумрачных эльфиек, не искаженных дурным воспитанием Ллос, привлекало. Не так, чтобы он хотел уложить их всех в постель. Нет. Просто было приятно посмотреть и сравнить. Эти были живые… приятные… открытые… Да, их народ переживал очень непростые времена, считай вымирал. Но они все равно не скатились до того состояния, в котором находились темные эльфы.
К слову сказать, эти юные «ушастики» проявили изрядный интерес к Монце. Их заинтересовало то, почему лорд синдар практически воскресил и приблизил обычную человеческую женщину. Так что ей пришлось много рассказывать о своем мире. Практически на каждом привале ее звали к костру и просили продолжить рассказ. Она хотела обойтись чем-то отстраненным, общим. Однако каждый раз эльфы сводили беседу на ее судьбу и приключения. На то, где она родилась, как росла… ну и так далее. И если поначалу на лицах слушателей читалось легкое разочарование — ведь они посчитали ее обычной разбойницей, то после полета с балкона к подножью горы, слушали взахлеб. Очень уж остросюжетным пошло повествование…
Но вот они вышли к одинокой скале, где дорога расходилась. Налево — на север, она уводила к землям сумрачных эльфов. К поселениям их колонистов, что пытались освоиться возле уничтоженных вулканом земель. А направо шла старая дорога, ведущая в древнюю столицу синдар… ныне разрушенную и опустошенную. Здесь грунт был более плотный, каменистый. Поэтому камни никуда не делись. Раскрошились частью от времени, но не более того. Да и дорогой этой вот уже четыре тысячи лет почти никто не пользовался, ибо она вела в никуда — в мертвые земли. Какие-то авантюристы, конечно, совали туда нос, но не более того. А природа, которая могла бы поглотить плоды ручного труда далекого прошлого, бездействовала… она вообще, казалось, здесь умерла вместе с синдарами…
Следующие четыре дня пути прошли тихо и мрачно. Монца баек не травила. Да и остальные помалкивали из-за роста гнетущей атмосферы. Четыре тысячи лет не позволили этим землям оправиться. Грунт все так же не рожал травы, а ручьи, что протекали кое-где, отличались удивительно чистой водой, лишенной всякой жизни. С птицами тоже наблюдалась проблема. Их не было. Ни одной. Да и чего им тут делать?
Хуже всего приходилось лошадям. Травы-то нет. Хорошо хоть лесные эльфы владели необходимыми плетениями, позволяющими насыщать животинок. Довольно затратными магически, но это пока было безальтернативно. Горсть зерна, много питья и магия. Сами они питались не лучше, стараясь экономить все, кроме воды и маны. Ведь весьма чистой воды вокруг хватало, а магическая энергия восстанавливалась сама…
И вот — поворот дороги. И перед ними открылся полуостров. Не очень большой. И такой же мертвый, как и все вокруг. Ни травинки, ни листика. Он и раньше просматривался, но не так. Невысокие прибрежные горы надежно защищали внутреннюю долину от ветров в былые годы. Сейчас же, вкупе с руинами древних укреплений, они стыдливо прикрывали истлевший остов древнего могущества…
Здесь было тихо и жутко. Очень. Отряду приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы держать в покое лошадей. Но полуостров был небольшой, поэтому они смогли к концу первого же дневного перехода добраться до древней столицы — Зиона.
Пустынные улицы были покрыты пылью и песком. Но так, декоративно. Казалось, какая-то сила специально держала обнаженным этот «скелет» некогда великой державы, не давая его завалить грунтом и дать упокоиться с миром. От чего становилось еще печальнее и мрачнее на душе. Впрочем, это не избавляло от любопытства, которое и повело Севу в один из домов. Однако очень скоро он оттуда вышел и, ничего не говоря, отправился дальше.
— Что там такого ты увидел? — Не утерпела Монца.
— Ничего такого… просто ощущение, будто за мной наблюдают. За нами. Кажется, что сотни, тысяч глаз прикованы к тебе. А там… мне показалось, что я вижу призрака. Но не обычного. Таких я встречал. Нет. Словно я услышал голоса былой жизни… былого счастья этих мест. Маленький мальчик что-то нес маме, бормоча радостный лепет. Та улыбалась ему. И отец, стоящий у окна, тоже. А потом… вдруг… они все резко посмотрели на меня с осуждением в глазах и в считанные мгновения сгнили, сначала потеряв плоть, а потом и кости их осыпались прахом. Видение развеялось. Я подумал, что это просто плод моего воображения. Но войдя в комнату, которая, наверное, была когда-то детской, тот малыш-призрак, снова привиделся мне. И спросил ни к нему ли я пришел поиграть? Но ответа дожидаться не стал и с веселым смехом убежал куда-то…
