— Это правда, — подтвердил Рорк. — Предыдущие владельцы — это были два брата — собирались открыть там центр релаксации и оздоровительных процедур для состоятельных клиентов с небольшим рестораном и розничной торговлей. Когда один из братьев осматривал дом вместе с архитектором, он упал с лестницы и сломал обе ноги. Второй брат, тоже вложивший деньги в покупку, подвергся жестокому нападению прямо возле этого дома. Потом бухгалтер сбежал вместе с его женой и прихватил с собой большую часть его инвестиционого портфеля.
— Чего только в жизни не случается, — сдержанно заметила Ева и повернулась к Мэйв: — Вы можете сказать, где вы находились вчера между двенадцатью и тремя часами ночи?
— Мы подозреваемые? — Мэйв округлила глаза. — О господи!
— Всего лишь необходимая формальность. Чем больше информации у меня будет, тем лучше.
— У меня было свидание примерно до одиннадцати вечера.
— До четверти двенадцатого, — уточнил Бьюкенен. — Я слышал, как ты пришла.
— Папа! — Мэйв закатила глаза. — Он всегда ждет наверху, я могу прийти в двенадцать ночи, и он все равно будет ждать.
— Я читал в постели, — с мягкой улыбкой сказал ее отец. — Мэйв пришла, и я… — Он покосился на дочь. — Около полуночи я спустился вниз и проверил систему безопасности. Знаю, знаю, — добавил он, прежде чем она успела открыть рот, — ты всегда включаешь ее, если приходишь домой после того, как я ложусь в постель. Но мне так спокойнее — самому проверить еще раз. Ну а потом я лег спать. Мэйв уже была в своей комнате. Сегодня утром около восьми мы позавтракали вместе, приехали сюда в половине десятого и в десять открыли магазин.
— Спасибо. Не возражаете, если мы тут осмотримся?
— Ради бога. Если у вас будут вопросы — если мы что-нибудь сможем сделать для вас… — Бьюкенен всплеснул руками. — Я никогда не имел дела с чем-то подобным, поэтому даже не знаю, что мы можем или должны делать.
— Просто оставайтесь в пределах досягаемости, — сказала Ева. — Свяжитесь со мной через Центральное управление полиции, если вспомните что-нибудь полезное. А сейчас покажите мне предметы, связанные с Бобби Брэй.
— О, у нас довольно обширная коллекция. Один из моих любимых экспонатов — портрет, который мы приобрели у Рэда несколько месяцев назад. Сюда, пожалуйста.
Бьюкенен провел их в главный демонстрационный зал.
— Портрет был написан по фотографии, снятой для обложки ее первого альбома. Хоп — я имею в виду первого Хопкинса — повесил его в своей квартире над клубом. Ходили слухи, что он подолгу разговаривал с портретом после ее исчезновения. Он, как известно, употреблял всевозможные галлюциногены. Вот она. Изумительна, не правда ли?
Портрет был размером примерно восемнадцать на двадцать дюймов. Бобби полулежала на кровати с белыми подушками, застеленной ярко-розовым покрывалом.
Ева увидела женщину с длинными вьющимися светлыми волосами. В ее волосах сверкали две заколки, усыпанные алмазами. У нее были изумительные глаза — светло-зеленые, оттенка молодой листвы. Единственная слеза — яркая, как алмаз, — сползала по ее щеке. Это было лицо обреченного ангела, скорее очаровательного, чем прекрасного, полное трагизма и пафоса.
На Бобби было тонкое, как паутинка, белое платье, на груди расползалось темно-красное пятно, по форме похожее на сердце.
— Альбом назывался «Кровоточащее сердце», по названию заглавной песни. Она получила за него три премии «Грэмми».
— Ей тогда было двадцать два года, — вставила Мэйв. — На два года моложе меня. Не прошло и двух лет, как он бесследно исчезла.
«След все-таки был, — подумала Ева. — След всегда есть, даже если он выходит на свет почти через сто лет».
Выйдя на улицу, Ева поежилась и засунула руки в карманы. Мерзкая снежная крупа перестала сыпаться с неба, но ветер снова разгулялся. Фуражка сейчас была бы кстати, но ее Ева оставила у себя в кабинете.
— У всех есть алиби, и ни у кого нет мотива… пока что нет, — задумчиво проговорила она. — Знаешь, пожалуй, я вернусь на место преступления и еще раз все осмотрю.
— А по дороге ты расскажешь мне о том, чего я еще не знаю. Есть не известные мне подробности? Я отослал свою машину домой, чтобы моя любимая жена могла подбросить меня, — добавил Рорк, когда Ева нахмурилась.
— Ты хотел взглянуть на дом номер двенадцать, надеялся попасть туда вместе со мной?
— Надежда умирает последней, не так ли? Хочешь, я сяду за руль?
Ева покачала головой, заняла место водителя, но не тронулась с места, а побарабанила пальцами по рулю.
— Сколько может стоит такая картина, если она появится на публичных торгах? — спросила Ева.
— Для настоящего коллекционера только небо будет пределом. Я бы не назвал миллион слишком большой цифрой, — уверенно ответил Рорк.
— Миллион за портрет давно умершей женщины? Что стряслось с людьми? Самый большой перевод на счет покойного от «Былых времен» не превышал четверти этой суммы. Почему Хопкинс продавал так дешево?
— Он собирал средства. Лучше синица в руках, чем журавль в небе, а в его случае — чем картина на стене.
— Это верно. Бьюкенен прекрасно понимал, что он проворачивает очень выгодные сделки.
— Тогда зачем ему убивать курицу, несущую золотые яйца?
— В самом деле, зачем? Но знаешь, что странно? Ни отец, ни дочь до сих пор не слышали о гибели Хопкинса. Вот смотри: они завтракают в восемь утра. Ну как не услышать новости, когда достаешь блюда из автоповара или натягиваешь штаны?
— Не все включают новости.
— Ладно! Но неужели никто не заглянул к ним сегодня и не сказал об этом. «Эй, вы слышали, что случилось с Хопкинсом? Дом двенадцать получил очередную жертву». Это просто не укладывается у меня в голове.
Ева пожала плечами и отъехала от магазина Бьюкененов.
— Перед тем как ехать сюда, я заглянула в лабораторию. Один и тот же пистолет был использован для убийства Хопкинса и пока что не опознанной женщины, чьи останки были найдены за стеной.
— Любопытно.
— Пистолет был замурован вместе с ней. Должно быть, убийца нашел его рядом со скелетом, потом вычистил и смазал оружие. Ты видел на картине заколки с драгоценными камнями, которые она носила в волосах? Они были обнаружены на месте преступления, абсолютно не тронутые временем, не покрытые пылью. Одна у окна, через которое убийца выбрался на пожарную лестницу, а другая — рядом с останками.
— Кто-то определенно хочет, чтобы останки были идентифицированы. Ты сомневаешься, что это она?
— Нет, я не сомневаюсь. Более того, я думаю, что это Хопкинс номер один всадил пулю ей в голову, а потом поработал с известкой и кирпичами. Не знаю, правда, по какой причине. И я не знаю, почему кто-то стрелял из того же пистолета во внука Хопа Хопкинса восемьдесят пять лет спустя.
