— Генетические манипуляции — опасная территория, а клонирование человека — вообще темный лес. Последствия…
— Майор, последствия уже включают два убийства.
— Последствия выйдут далеко за рамки ваших двух убийств. Политические, нравственные, религиозные, медицинские последствия. Если ваши предположения верны, значит, есть уже существующие клоны, многие из них несовершеннолетние. Некоторые люди увидят в них монстров, для других они будут жертвами. — Уитни устало потер глаза. — Нам понадобится экспертное мнение опытных юристов. В это вцепятся все спецслужбы — от Глобальной безопасности до нашей контрразведки.
— Если вы уведомите их о последних находках, они отберут у нас это дело. Они закроют расследование. Закроют. А что вас не устраивает?
— Это мои убийства, майор.
Он помолчал, пристально наблюдая за ее лицом.
— Что вас не устраивает, лейтенант?
— Помимо того, что я уже сказала, и это было мое первое возражение, есть еще кое-что, сэр. Это… этому надо положить конец. Если правительство — любое правительство — наложит лапы на этот пирог, оно обязательно захочет отхватить себе кусок пожирнее. И пойдут новые подпольные исследования и эксперименты. Они все заметут под ковер, засекретят Синим кодом, заблокируют информацию, откажут в доступе журналистам. Айконов похоронят со всеми почестями, их память увековечат, а их секретная работа так и не увидит света. А созданные… объекты, — сказала Ева за неимением другого термина, — будут согнаны в какую-нибудь тайную лабораторию для изучения. Их будут держать в изоляции, допрашивать, «потрошить»… может быть, не только в переносном смысле. Они были созданы искусственно, сэр, но они люди из плоти и крови, как и все мы. С ними не будут обращаться, как со всеми нами. Может быть, это невозможно остановить, предотвратить, но я хочу дойти до конца. Пока не зайду в тупик.
Он прижал ладони к столу.
— Мне придется проинформировать Тиббла.
— Да, сэр, — кивнула Ева, прекрасно понимая, что они не могут пойти на такую партизанщину без ведома шефа нью-йоркской полиции. — Я думаю, зампрокурора Рио может оказаться полезной в юридическом плане. Она достаточно умна и амбициозна, чтобы помалкивать до поры, до времени. Я привлекла доктора Миру и доктора Диматто в качестве медицинских экспертов. Их вклад тоже может оказаться полезным. Мне понадобится ордер на изъятие школьных архивов, и мне хотелось бы взять с собой Фини или кого-то по его выбору для проверки данных на месте.
— Считайте, что расследованию присвоен Синий Д, — объявил майор Уитни. — Только для тех, кому надо знать, полный блок для прессы. Собирайте свою команду. — Он взглянул на часы. — Брифинг через двадцать минут.
14
Она опять изменила внешность. Это был ее конек. За последние двенадцать лет кого только ей ни приходилось изображать! Будучи, по сути, никем. У нее было кропотливо и безупречно подделанное удостоверение личности. В этом она тоже была мастером.
Школа Брукхоллоу представляла собой красное кирпичное здание, увитое плющом. Никаких железобетонных башен, никаких стеклянных куполов. Старомодное достоинство, солидность, благородные традиции. Большая территория, старые деревья с толстыми стволами, прелестные сады, процветающее плодоовощное хозяйство. Теннисные корты и конно-спортивный центр: только эти виды спорта считались достойными учениц Брукхоллоу. Одна из ее одноклассниц взяла олимпийское золото по конкуру и выездке в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Три года спустя ее выдали замуж на молодого английского аристократа, такого же страстного любителя лошадей, как и она сама.
Их создавали с определенной целью, и они служили этой цели. И, тем не менее, ее одноклассница была счастлива покинуть эти стены, вспомнила Дина. Большинство из них этому радовалось.
Дина не завидовала их счастью. Она собиралась сделать все возможное, чтобы защитить тех, чья жизнь, как и ее собственная, была создана искусственно.
Но войн без жертв не бывает, некоторым из них грозит разоблачение. Зато остальные вкусят наконец желанной свободы, в которой им было отказано навек.
А как быть с теми, кто оказал сопротивление, или не прошел экзамен, или подпал под сомнение?
Как с ними быть? Ради них, как и ради тех, кому еще только предстоит появиться на свет, она готова была рискнуть чем угодно.
При школе имелись три плавательных бассейна — два из них крытые, — три научных лаборатории, специальное помещение для проекции голограмм, два актовых зала и театральный комплекс, который мог поспорить с любым бродвейским театром. Здесь была школа единоборств, три фитнес-центра и полностью оснащенная клиника для лечения и обучения. В школьных стенах функционировал медиа-центр, в котором ученицы, намеченные для журналистской карьеры, оттачивали свои перья, а также музыкальная и танцевальная студии.
Двадцать классов с живыми преподавателями и автоматизированными компьютерными программами.
Единая столовая, где сбалансированную и вкусную пищу подавали три раза в день: в семь утра, двенадцать тридцать дня и семь вечера. Второй завтрак и полдник можно было съесть на солнечной террасе в десять утра и в четыре пополудни.
Ей нравились ячменные лепешки. У нее сохранились самые теплые воспоминания о ячменных лепешках.
Просторные, хорошо обставленные жилые помещения для учениц. Если в пятилетнем возрасте ты с успехом проходила все тесты, тебя переводили в одно из таких помещений. Твои воспоминания о тех первых пяти годах подвергались… коррекции.
Со временем удавалось забыть — или почти забыть — о том, как ты была подопытной мышкой в лабиринте.
Тебе выдавали школьную форму и обычную одежду, специально подобранную под твою индивидуальность и под твое прошлое.
Да, где-то у тебя было прошлое. Ты была родом откуда-то, хотя это было не то, что они для тебя придумывали. Твое истинное прошлое никогда не совпадало с тем, что тебе давали.
Требования были очень высоки. Считалось, что ученица школы Брукхоллоу должна успевать по всем предметам, поступать в колледж и там тоже учиться образцово. И так вплоть до размещения.
Сама она свободно владела четырьмя языками. Это сослужило ей хорошую службу. Она умела решать сложные математические задачи, распознавать и датировать археологические находки. Могла безупречно выполнить акробатический прыжок любой сложности и организовать государственный прием на двести персон.
Электроника была для нее детской забавой. Она профессионально владела многообразными методами убийства. Она знала, как удовлетворить мужчину в постели, а утром могла спокойно обсуждать с ним мировую политику за чашкой кофе.
Ее не предназначали ни для брака, ни для свободной любви. Ее специальностью были тайные операции под прикрытием. Что ж, в этой части ее преподаватели, можно сказать, преуспели.
Она была прекрасна, у нее не было генетических пороков или отклонений. Она могла прожить до ста двадцати лет или даже дольше: наука не стоит на месте, медики все время придумывают новые способы продления жизни.
