— Она любила его, Ева, я это видела — Авриль считала Уилфрида отцом. Она не сидела взаперти. Если бы она захотела уйти, она могла уйти.
— Вам лучше знать, — ответила Ева. — В мире полно людей, которые сидят взаперти без всяких замков и решеток. Я вас спрашиваю, был ли он способен — из научного интереса, ради жажды совершенства — сделать нечто подобное. Могло ли это толкнуть его на эксперименты с маленькой девочкой? На манипуляции, на превращение ее в идеальную жену для его сына, идеальную мать для его внуков?
Мира закрыла глаза.
— Научный аспект мог бы его заинтриговать. Да, безусловно. В сочетании с его стремлением к совершенству эта идея могла бы его соблазнить. Если вы правы хоть в какой-то, хоть в малейшей степени, если он действительно что-то делал, он считал бы, что действует во имя всеобщего блага.
«Да, — подумала Ева. — Самозваные боги всегда так думают».
12
Когда Ева взошла на эскалатор, Бакстер прыгнул следом за ней.
— Эта твоя клиника — чистой воды обдираловка.
— Ты что-то узнал? Что у тебя есть?
— Чего у меня точно нет, так это асимметричного носа, который нарушает пропорции моей челюсти, подбородка и бровей. Это чушь, пусть они мне мозги не пудрят.
Она, нахмурившись, вгляделась в его лицо.
— Ничего плохого в твоем носе не вижу.
— В нем ничего плохого и нет.
— Сидит ровно посредине лица, где ему и место. — Ева сошла с эскалатора на их этаже, указала ему на автомат с безалкогольными напитками и протянула кредитки. — Достань мне банку пепси.
— Рано или поздно тебе придется возобновить прямой контакт с пищевыми автоматами.
Это замечание Ева пропустила мимо ушей.
— Ну, что там в клинике? — спросила она. — Они на тебя давили? Навязывали услуги?
— Все зависит от точки зрения. Я решил, что нужно изобразить этакую богатую задницу. Ты же этого хотела? Ну вот, я и заказал компьютерную проекцию лица с анализом. Выложил пять косых из своего кармана.
— Пять? Пять сотен? — Ева принялась лихорадочно подсчитывать в уме свой бюджет. Она выхватила у него банку и оставшиеся кредитки. — Ты точно задница, Бакстер. Сам себе покупай напитки.
— Ты же хотела, чтобы я туда проник? Как следует все разнюхал, разузнал их порядки. — Бакстер обиделся из-за кредиток, но делать было нечего. Он набрал номер своего жетона и получил банку крем-соды. — Скажи спасибо, что я не перешел ко второму этапу и не заказал проекцию всего тела. Это стоит штуку. Они выводят тебя на экран в увеличении. Мои поры напоминали лунные кратеры, разрази меня гром. Потом они разрисовали мне все лицо, чтобы показать, что нос не на месте. И заявили, что мои уши должны быть ближе к голове. У меня нормальные уши! А еще, что нужно приподнять подкожный слой. Никто не будет приподнимать мой подкожный слой!
Ева промолчала, давая ему спустить пар.
— И вот, сперва они окончательно разрушают твое самоуважение, а потом показывают тебе, как ты будешь выглядеть после. Я сделал вид, что я в восторге. «Я должен это иметь!» Хотя на самом деле никакой разницы не было. Ну, почти никакой. Еле заметная. Но я же мастер уходить от прямого ответа. Я задурил голову лаборантке, уговорил ее показать мне клинику. Немыслимая роскошь. Хотя за те бабки, что они дерут, ничего другого и быть не может. Знаешь, какова примерная цена того, что они хотят со мной сделать? Двадцать штук. Двадцать! А теперь смотри на меня. — Он раскинул руки в стороны. — Я обалденно красивый сукин сын!
— Что ты заладил все о себе, Бакстер? Ты ничего подозрительного не заметил?
— Вся эта шарашка напоминает склеп. Пятизвездочный склеп, если ты меня понимаешь. Весь персонал — до последнего человека — с черными повязками на рукаве. Я спросил свою лаборантку, в чем дело, а она ударилась в слезы. Ей-богу. Рассказала мне об убийствах. Ну, тут я включил на всю мощь свой драматический талант. Она считает, что это какой-то недоучившийся студент-медик превратился в серийного убийцу и мстит докторам из профессиональной зависти.
— Добавлю это в список версий. Ты говорил с кем-нибудь из хирургов?
— Поскольку я не только обалденно красивый, но и чертовски обаятельный сукин сын, я уговорил свою лаборантку втиснуть меня без очереди на консультацию к доктору Джанис Петри. Мне бы следовало назвать ее доктор Секс-Бомба. Ходячая реклама своей профессии. Кстати, сказала, что в своей профессии она одна из лучших. Я опять ввернул про убийства, притворился, будто нервничаю, боюсь делать у них операцию, раз в клинике такое творится. — Бакстер глотнул крем-соды. — Опять мокрые глаза. Она меня заверила, что клиника Айкона — лучшая в стране и находится в хороших руках, даже несмотря на трагические потери. Я все продолжал нервничать и получил тур по системе безопасности в сопровождении двух охранников. Система мощная. Не смог пробиться в служебные помещения. Никакие клиенты, пациенты и кандидаты в пациенты категорически не допускаются.
— Ладно, пока хватит. Дам тебе знать, если еще что-то понадобится. — Ева отступила на шаг и вновь прищурилась. — С носом у тебя все в порядке.
— Hoc у меня — суперкласс.
— А вот уши действительно слегка отстают, если хорошенько подумать.
С этими словами она ушла, предоставив ему вглядываться в поверхность автомата в тщетной надежде увидеть свое отражение.
Когда Ева вошла в «загон», Пибоди вскочила из-за своего стола и резво потопала за ней в кабинет с покаянным видом.
— Разве я мало наказана?
— Для твоих преступлений любого наказания будет мало.
— А если я скажу, что, кажется, нашла дополнительное связующее звено между Уилсоном и Айконом в подтверждение вашей теории об их партнерстве в сомнительных медицинских процедурах?
— Если информация того стоит, можешь стать кандидатом на условно-досрочное освобождение.
— Думаю, она того стоит. Надин собрала столько материала, я думала, где-то на третьем часу у меня мозги из ушей потекут, но она сэкономила нам массу времени. Сами мы провозились бы черт знает сколько, собирая этот материал. — Тут Пибоди сложила ладони молитвенным жестом: — Пожалуйста, босс, можно мне кофе?
Ева указала большим пальцем на кофеварку.
— Я покопалась в молодых годах старого Айкона, — продолжала Пибоди, программируя кофеварку. — Образование, исследования в области восстановительной хирургии, новаторские достижения. Он много и успешно работал с детьми. Заработал ученых званий до хрена, премий, всякого там почетного членства. Женился на богатой наследнице, родители которой прославились своими филантропическими проектами. Родил сына. — Она остановилась, отпила кофе и испустила блаженный вздох. — И тут разразились эти беспорядки, называемые «городскими войнами». Бунты, взрывы, хаос. Айкон пошел добровольцем, пожертвовал значительные средства госпиталям.
