— Она практиковалась.
— Держу пари. Но практиковаться на манекене, на трупе, на компьютерной мульке — это совсем не то же самое, что на человеке из плоти и крови. Уж мы-то знаем! — Ева задумчиво пожевала орешки. — А сам убитый? Он почти так же нереален, как и его убийца. За восемьдесят лет жизни и пятьдесят с лишним лет врачебной практики на нем ни пятнышка, ни соринки. Нет, и на него, конечно, в суд подавали, но все это меркнет перед добрыми делами и профессиональными подвигами, почетом, признанием, премиями. А его квартира? Не квартира, а театральная декорация. Каждая вещичка на своем месте, и, бьюсь об заклад, костюмов у него больше, чем у Рорка.
— Ну, это уж ты хватила. Быть такого не может!
— Зуб даю. Конечно, он старше Рорка чуть ли не на полстолетия, у него была фора. Он не играет в азартные игры, не пьет, не заводит шашни с женой ближнего… во всяком случае, никто его за руку не поймал. Сын в финансовом плане выигрывает от его смерти, но как версия это не выдерживает критики. Денег у него хватает, и на момент смерти отца он практически управлял клиникой единолично. Персонал клиники, который мы успели опросить, поет осанну убитому. Для них он уже святой.
— Я понял, к чему ты клонишь. У него должен быть скелет в шкафу или как минимум пыль, заметенная под ковер.
Ева просияла в счастливой улыбке и дружески толкнула Фини кулаком в плечо.
— Ну, спасибо! Вот и я бы так сказала. Таких чистеньких не бывает. Только не в моем мире, разрази меня гром! С такими деньгами, что этот старикан имел, он мог запросто подмазать нужные руки, чтобы его досье подчистили. И потом, уж больно много у него досуга, я тебе скажу. Не представляю, на что он мог употребить все это время. На работе и дома ничего нет. Судя по ежедневнику, у него по меньшей мере два полных дня и три вечера в неделю ничем не заняты. Что он делает, куда ходит? — Она бросила взгляд на часы. — Мне пора отчитываться перед начальством. Потом заберу свои игрушки и поеду домой, там поиграю. Если что нароешь, я готова это выслушать.
Она добралась по лабиринту Центрального управления полиции до кабинета майора Уитни и была впущена внутрь. Он сидел за своим столом — крупный мужчина с массивными плечами, не согнувшимися под бременем лежавшей на них ответственности. С ходом времени эта ответственность избороздила морщинами его темное лицо и слегка посеребрила курчавые черные волосы, но не сломила его.
Он указал Еве на стул, и она сразу насторожилась. Уитни был ее командиром больше десяти лет и прекрасно знал, что она предпочитает отдавать устный рапорт стоя.
Она села.
— Прежде чем вы начнете, — сказал майор Уитни, — мне хотелось бы уладить одно деликатное дело.
— Сэр?
— В ходе расследования вам, скорее всего, придется просмотреть список пациентов клиники Айкона, сверить имена лечившихся у отца и сына.
Началось…
— Да, сэр, я собираюсь это сделать.
— В ходе такой проверки вы обнаружите, что младший доктор Айкон…
О, черт…
— …младший доктор Айкон при участии убитого в качестве консультанта оказывал небольшие косметические услуги миссис Уитни, когда ей требовалась, как она говорит, «настройка».
Миссис Уитни?! Ева от души возблагодарила бога и позволила себе расслабиться. Она с ужасом ждала от майора признания в том, что он сам пользовался услугами прославленной клиники.
— Да-да. Извините, сэр.
— Моя жена, как вы, наверное, понимаете, предпочла бы не предавать этот факт огласке. Хочу просить вас в качестве личного одолжения, лейтенант: если вы не увидите прямой связи между… гм… косметическими процедурами миссис Уитни, — проговорил он с явным смущением, — и вашим расследованием, держать эти сведения, как и данный разговор, при себе.
— Безусловно, майор. И я не вижу абсолютно никакой связи между упомянутыми… гм… процедурами и убийством Уилфрида Айкона-старшего. Если это ее успокоит, прошу вас уверить миссис Уитни в моей полной лояльности.
— Я так и сделаю. — Он прикрыл веки и прижал пальцы к глазам. — Она мне покою не дает, названивает по телефону беспрерывно, с тех самых пор как услыхала об этом в новостях. Тщеславие, Даллас, обходится чертовски дорого. Так кто же убил Доктора Безупречность?
— Сэр?
— Анна упомянула, что медсестры любовно называли его этим прозвищем. Он известен своим стремлением к совершенству и требовательностью ко всем, кто с ним работал.
— Любопытно! И это вписывается в общую картину того, что я уже о нем узнала.
Решив, что личный аспект беседы исчерпан, Ева поднялась на ноги и представила свой рапорт.
Ева ушла с работы и направилась домой, когда смена давным-давно закончилась. Ничего из ряда вон выходящего в этом не было. А в отсутствие Рорка ее и вовсе не тянуло домой. Там никого нет, кроме этой занозы в ее заднице — Соммерсета, дворецкого Рорка.
Он, конечно, отпустит какое-нибудь замечание, думала Ева. Насчет того, что она опять опоздала, а его не проинформировала. Как будто она стала бы с ним разговаривать по доброй воле! Он, вероятно, усмехнется и поздравит ее с тем, что ей удалось добраться до дому, не запачкав рубашку кровью.
Ну, на это ей есть что ответить. О да! Она скажет: «Еще не вечер, кретин». Нет, лучше: «Кретинская твоя рожа». Да, она так и скажет: «Еще не вечер, кретинская твоя рожа. Как врежу по сопатке, вот и будет кровь у меня на рубашке».
Потом она начнет подниматься по лестнице, остановится, как будто что-то вспомнив, и добавит: «Нет, погоди, откуда у тебя взяться крови? Если я тебе врежу, вся измажусь в липкой зеленой жиже».
Ева развлекала себя вариациями на эту тему, оттачивала свои реплики всю дорогу до дому.
Ворота открылись перед ней, свет вспыхнул автоматически, освещая петляющую по территории подъездную аллею.
Дом… То ли крепость, то ли замок, то ли сказочный дворец, теперь со всеми своими башенками, выступами и террасами, вырисовывающимися на фоне хмурого неба, он стал ей домом. Окна, бесчисленные светящиеся окна приветствовали ее, разгоняя мглу осеннего вечера. Никогда в ее жизни такого не было, пока в ней не появился Рорк.
Она и не думала, что в ее жизни будет что-нибудь подобное.
Любуясь домом, огнями, мощью и красотой того, что он построил, того, что он создал, того, что он ей дал, Ева ощутила острую тоску по Рорку. Ей захотелось сделать полный разворот и выехать обратно за ворота.
Можно съездить навестить Мэвис. Кажется, ее подруга, звезда эстрады Мэвис Фристоун, сейчас в городе. Но она беременна, и срок уже большой, прикинула Ева. Если она поедет к Мэвис, первым делом ей придется пройти крестный путь: класть ладонь на ее живот, выслушивать рассказы о том, как протекает беременность, рассматривать пугающе маленькие одежки и какие-то непонятные предметы, необходимые ребенку.
