– Продажная скотина! – ревел кто-то. – Сдал Фарсалу варварам!
– Ополоумевшая баба! Мэр защищает нас от чумных!
– Да ты глаза открой! Пришлые давно ушли! Мэр готовит город для сдачи!
– То-де-рон! То-де-рон! То-де-рон! – яростно скандировала толпа.
Охрана мэра, с обнаженными мечами и с собаками на цепях, зажимала людей в кольцо.
– Где Грегер?! Пусть покажет свое рыло, черный пес!
Двери ратуши распахнулись, люди замерли, к ним шел мэр. Он поднял руки и заговорил.
– Жители Фарсалы! Я вышел сегодня к вам, дабы объявить, что в городе завелись опасные мятежники. Они проникли ночью в мой дом, покушаясь на мою жизнь. Мой верный страж, Джеймс Грегер погиб, мужественно защищая меня и моих домочадцев.
– Твоих жены и детей уже нет в городе! Обманщик!
– Лжец!
– Пусть выйдет к народу Алва Тодерон и подтвердит твои слова!
– Моя жена, как и мои дети, перенесли серьезное потрясение после ночного нападения, – отвечал мэр. – Прошу понять, ведь я не только мэр этого города, но и защитник своей семьи. Моя жена обязательно покажется вам, но завтра, когда будет чувствовать себя лучше, и у нее пройдет мигрень.
– Лжец! Лжец! Лжец! – вновь завелась толпа.
Тодерон кивнул в сторону своей охраны, и из ратуши выехал еще один отряд на черных лошадях, окружив вторым кольцом площадь.
– Я хочу предупредить, что сделаю все, дабы сохранить мир и спокойствие Фарсалы! Все мятежники и злоумышленники будут немедленно казнены!
И вот к толпе вывели троих заключенных, на их головы были надеты мешки. Их привязали к столбам.
– Вот эти трое преступников, кто посягнул на мою жизнь и подстрекал народ к бунту! – сказал Тодерон, возвышая голос. – По закону Империи, их надо незамедлительно казнить.
Мешки сняли с голов, и Елена смогла наконец оглядеться. Сначала ей показалось, что она стоит посередине моря, но оказалось, что это шумела толпа. Она увидела слева от себя Арлана с разбитой головой, а дальше Савалли, его глаз заплыл, вокруг шеи виднелся след от веревки, плечо и грудь в крови.
– Для мятежников обычно назначают повешение, – продолжал мэр, победоносно расхаживая вдоль преступников, – но я считаю, что такая казнь несоразмерна с тем ужасающим по своему масштабу злом, что совершили эти трое. Поэтому, пользуясь своей властью мэра города Фарсалы, приговариваю их к другой казни. Их тела разорвут собаки.
По толпе пронесся возглас ужаса. Что за страшная смерть!
– Ну что, ведьма, ты пойдешь у меня первой, – прошипел мэр, улыбаясь.
Елену отвязали и вывели вперед.
– Госпожа Елена…– услышала она слабый шепот Савалли у себя за спиной.
Белый балахон был надет на Елену, обычное одеяние для всех приговоренных к смерти, ее волосы золотым потоком спадали на грудь. И она вдруг поняла, что выглядит точь-в-точь, как Фрея в день смерти. Подняв голову, она увидела, как сквозь белую сплошную пелену облаков пробивался солнечный свет. Мэр что-то говорил и говорил, толпа кричала, но Елена уже ничего не слышала. Она стояла прямо и смело, взгляд ее был устремлен вверх. Руки сложены на груди.
– О, великие предки, помогите мне это вынести, – шептала она, – мама, отец, простите меня, я так и не нашла вас. Простите меня…Кольбейн…прощай…
К ней подвели собак. Они рычали и рвались, их глаза были налиты кровью.
Толпа замерла в ожидании страшного зрелища. Мэр кивнул, собак сняли с цепей. Две кинулись на Елену и повалили на доски, одна сразу вцепилась в шею, вторая в плечо, остальная стая рвала ее руки и ноги. Полилась алая кровь. Люди сжались. Никогда такой жесткой и кровавой казни не видела Фарсала. Для мэра это была демонстрация силы и власти. Зачем увещевать оголтелую толпу, когда можно сразу показать то, что ожидает каждого из них в случае неповиновения. Тодерон злорадно ухмыльнулся, любуясь работой своих псов.
Но тут произошло что-то очень странное. Собака, душившая Елену, вдруг визгнула, закатила глаза и упала, затем вторая, затем третья. Семь отборных здоровых псов было выпущено на растерзание преступницы, и все семеро подохли, едва их пастей коснулась кровь Елены.
– Смотрите, что это с псами?! – загремело в толпе.
Возглас, ужас, восхищение, рыдания.
Сознание вернулось к Елене, она вновь задышала, раны от клыков и когтей собак моментально заросли. И она поднялась. Вокруг нее валялись дохлые собаки, на досках виднелась кровь, ее кровь. Она встретилась глазами с мэром Тодероном. Страх, потрясение и непонимание читались в его расширенных глазах, он пятился назад. Так же и на лицах охранников застыл ничем не скрываемый ужас.
– Она бессмертная! – раздался вопль в толпе. – Одна из святых!
Елена перевела взгляд на Савалли и Арлана, они оба смотрели на нее с тем же ужасом, что и остальные.
И эта толпа, обескураженная, сбитая с толку. Тысячи глаз с жадностью и священным трепетом смотрели на нее, словно на древнего пророка, их пророка.
– Жители Фарсалы! – воскликнула Елена, поднимая руку, ее голос звенел в абсолютной тишине. – Я не преступница! Мэр Тодерон лжет! Он сдал город велетейским вождям. Доказательства своего преступления он скрывал у себя дома, но теперь они найдены, и могут быть вам предъявлены. Жители Фарсалы, город в страшной опасности. Враг идет к воротам!
Что тут началось! Люди хлынули к помосту, воздевая к ней руки, кричали, рвали волосы.
– Проклятый Тодерон! Убить предателя! – в одном порыве толпа ринулась в сторону мэра, сметая с ног его охранников и псов.
И тут над головами раздался набат. Звук был таким глубоким, таким ужасающим, словно шел откуда-то с небес. Кто-то бросился на колени и стал молиться. Пользуясь всеобщим испугом, мэр забежал в ратушу и закрылся. Охранники на лошадях, достав мечи и арбалеты, стали резать обезумевшую толпу.
Елена подбежала к Савалли и Арлану и освободила их. Они были очень слабы.
– Бессмертная? Одна из святых? – прошептал Савалли, когда Елена помогла ему опереться на свое плечо. – А вы еще называли меня необычным человеком, госпожа Елена.
– Да, вы полны сюрпризов, – попробовал улыбнуться Арлан.
– Я вам обязательно все объясню, господа, как только выберемся отсюда, и я вспомню свое прошлое, – отшутилась она.
Под ними творилось безумие, прорвавшаяся через кордон толпа пыталась штурмом взять ратушу, колотили в ворота, а охрана мэра пробиралась к ним.
– По-моему, самое время уходить, – проговорил Савалли, – ха, а вот и Кеган.
Друзья обернулись. На площадь въехали Кеган, Спирус и Викар в окружении вооруженных людей. Они схлестнулись с охраной мэра, начался бой. Набат не переставал бить ни на секунду, от этого звука дрожали стены древнего города.
