– Вы заразились, – начал объяснять он, осторожно укладывая больную обратно в постель. – Я не мог оставить вас. Первые два дня я дежурил возле вас с Нимфеей денно и нощно. Затем с визитом пришла Ребекка, я ей все рассказал. Она и попросила забрать девочку к себе.
– И вы согласились?! Не спросив меня?
– Вы были без сознания, госпожа. Нимфея же пошла на поправку. А Ребекка и Эдди отличные люди, обожающие детей.
– Обожающие мою Нимфею! – воскликнула Елена ревниво. – Не могу поверить, что вы приняли такое важное решение без моего согласия.
Савалли виновато опустил глаза.
– Простите меня, госпожа Елена, я знаю, что Нимфея вам очень дорога. Но там ей будет лучше.
– Нет, она моя!
Савалли вздохнул.
– Отдыхайте, я принесу еще воды.
Он взял кувшин и вышел за дверь.
А Елена сидела в кровати и вспоминала тот день, когда впервые повстречалась с Ребеккой Винслоу. Это был фестиваль рыбацких лодок. Столько людей вокруг, площадь красиво украшена, даже приехал бродячий цирк. Играла музыка. Все танцевали и пели. На мануфактуре был выходной. Елена так радовалась возможности провести время с Нимфеей. Госпожа Анника устроила грандиозный ужин, позвав всех друзей, среди гостей были Винслоу. Тоже состоятельные купцы. Все у них было вдоволь, но вот детей не было. Несколько лет назад их единственный новорожденный сын умер от кори. Это горе отпечаталось во всем облике четы Винслоу, в их печальным взглядах, какими они провожали Ханбека с Дамирой и Нимфею. Особенно Нимфею. Малышка так понравилась Ребекке, что она играла с ней весь вечер. Елена видела, как в ее грустных глазах загоралась радость.
– Приходите к нам как–нибудь в гости, – приглашал Эдди, широко улыбаясь.
– Да, друзья Спируса и Анники – наши друзья, – вторила ему Ребекка. – Тем более вы мне так понравились, Елена.
– Благодарю вас, госпожа, – отвечала девушка. – Я тоже буду рада видеть вас в своем доме.
Они подружились. Винслоу были хоть и богатыми, но простыми и совершенно не заносчивыми людьми – те добродетели, которыми обладали все друзья Аталлосов. Их дом, не очень большой, но удивительно уютный и светлый, стоял посреди чудесного зеленого парка. Здесь можно было всласть набегаться и наиграться, чем Ханбек и Нимфея пользовались при каждом визите. Вдобавок Винслоу держали собак – маленьких болонок. От этих собачек Нимфея каждый раз приходила в дикий восторг. А Ханбек тут же вызвался их дрессировать и научить паре трюков. Один словом каждый раз при визитах Елены с детьми к Винслоу вокруг царила самая настоящая идиллия. Затем и Ребекка стала приходить в гости к Елене, и помогать ей с Нимфеей. Делала она это намного лучше мадам Тирли. Девушка была благодарна ей за такую помощь, но в душе ее зарождалось беспокойство. Она чувствовала, что Нимфея очень привязалась к Винслоу, постоянно просилась к ним в гости. А те всегда были рады девочке, словно родной дочери. Нет, конечно Нимфея все так же сильно любила Елену, и называла мамочкой, но в ее сердечке поселилась новая привязанность. И Елену это злило. Особенно потому, что чем больше она наблюдала за Винслоу, весело и беззаботно играющими с Нимфеей, тем для нее становилось очевиднее, что именно это и нужно девочке – полноценная семья.
От этих мыслей разболелась голова, и Елена закрыла глаза.
– Надо забирать ее, – пробормотала она, засыпая.
***
Но быстро вернуть Нимфею не получилось. Страшная слабость не давала ей это сделать. Госпожа Анника, узнав, что с ними случилось, и что мадам Тирли вместо помощи, просто сбежала, уволила ее. И выгнанная кухарка появилась на пороге дома Елены с виноватым видом и клятвой, что будет теперь неотлучно помогать.
– Прошу вас, госпожа Елена, хоть вы не гоните меня!
Елена поначалу не хотела принимать ее обратно, но это был единственный способ прекратить посещения Савалли, который разве что не поселился у нее, бесконечно смущая Елену своей чрезмерной заботой и вниманием.
Еще через пару дней пришло извещение с мануфактуры – цех не может так долго ждать выздоровления Елены, поэтому на ее место была взята другая мастерица.
Прочитав извещение, Елена смяла бумагу. Два месяца, именно столько она смогла там продержаться. А ведь в поместье Наттеньер она проработала три года, и условия там были намного хуже. Что с ней случилось? Она стала слабее? Глупее? Или все вместе? В любом случае это был удар по ее гордости. Теперь надо было снова начинать все сначала.
– Ничего, главное, чтобы Нимфея поправилась, – говорила она себе. – Я заберу ее, найду работу и все пойдет по-старому.
***
Это был чудесный день. И неважно, что всю ночь лил дождь, а небо было пасмурным. Сегодня Елена была здорова. Она быстро шла по улице, глубоко вдыхая морской воздух Фарсалы. Как же прекрасно не болеть! Как прекрасно, когда во всем теле легкость, и ты легко можешь подпрыгнуть и сорвать листок с растущей у дороги вишни. Елена улыбалась, в руках она держала пирог, который испекла накануне вместе с зашедшей к ней в гости госпожой Анникой и Ханбеком. Яблочные пироги всегда были любимыми у Нимфеи. Еще немного и покажется дом Винслоу. Cтарик сторож улыбнулся на приветствие Елены.
– Они в саду, госпожа, – объяснил он.
И вот она уже бежала по дорожке, посыпанной гравием вдоль душистых кустов азалии. Солнце, которое все никак не хотело выходить из-за туч, вдруг показало свой прекрасный лик, осветив парк, позолотив фонтаны.
В глубине сада слышались разговоры, смех и собачий лай. Елена направилась туда. Показалась зеленая поляна, залитая мягким солнечным светом. Нимфея, завернутая в одеяла, полулежала в большом плетенном кресле-качалке. Рядом с ней, присев на траву, находилась госпожа Винслоу, они смеялись над маленьким рыжим щенком, с которым тут же на траве играл господин Винслоу, лица всех троих были такими веселыми и счастливыми, что Елена невольно замерла, потрясенная открывшейся перед ней картиной. Госпожа Винслоу то и дело поправляла одеяло девочке, трогала лоб и щечки, видимо проверяя, нет ли у нее жара. Во всех ее движениях, в каждом взгляде, в том, как она ласково и осторожно расправляла завязки чепца на голове Нимфеи, было столько нежности и материнского тепла, столько трогательной заботы. Личико Нимфеи сильно осунулось и было бледным, но глазки по-прежнему были живыми и веселыми, маленький ротик улыбался.
– Дай, дай! – просила девочка, показывая на щенка.
Господин Винслоу поднес мордочку щенка совсем близко к личику Нимфеи.
– Ой, у него такой мокрый нос! – удивилась девочка.
Господин и госпожа Винслоу засмеялись.
Елена стояла в тени большого дерева. Она смотрела на Нимфею, ласково гладящую щенка на коленях, на окруживших ее мужчину и женщину, когда-то таких одиноких, убитых горем от потери ребенка, а теперь таких счастливы, и ком подкатил к ее горлу. Она прижала к груди завернутый в ткань пирог и отступила глубже в тень.
