– Они конечно же поддержат Империю, – был уверен Арлан, – эти царства всегда принимали сторону сильных.
– Ты думаешь? – сомневался Кеган. – Мое мнение, что они будут весьма не против откусить кусок от разваливающегося пирога. У регульцев так точно есть причины ненавидеть Наттеньеров и желать развала Империи.
– А у кого из соседних государств их нет? – заметил Викар. – Любая империя, построенная на крови и страданиях, какой бы не была великой поначалу, рано или поздно встретит свой бесславный конец и развал.
– Мда, верно сказано, мой друг, слишком верно… – господин Аталлос печально опустил глаза.
За этими обсуждениями никто не заметил, что Елена давно ушла. Убежав вглубь сада и опустившись на траву возле ивы, она прислонилась спиной к стволу и стала смотреть на небо. Поначалу, когда Елена только услышала о произошедшем покушении на Кольбейна, ей казалось, что она или лишится чувств или расплачется. Обожженные лицо и рука!
– Как же тебе больно, любовь моя! И меня нет рядом, чтобы хоть как-то помочь тебе! О, Кольбейн, прошу тебя, живи! Не умирай! Никогда не умирай!
Как же она страстно желала, чтобы эта мольба, вырвавшаяся из ее сердца, была подхвачена быстрым ветром и достигла Альнаара и Дворца. Чтобы Кольбейн услышал ее.
***
В тронной зале было почти пусто. Присутствовали только пять ближайших советников императора. С площади доносились возгласы разъяренной толпы:
– Смерть проклятым изменникам! Северная Ардия – наш враг!
Палач уже сделал свое дело – восемь зачинщиков покушения после жесточайших пыток, были повешены. Все ардийцы по происхождению. Их логово подверглось тщательному обыску. Найдены несколько бочек с порохом, карты, пузырьки с ядом, и много денег. Последние видимо предназначались для подкупа слуг и императорской охраны.
– Ваше величество, необходимо немедленно выдвигать войска к северным границам! – воскликнул советник Лим.
Остальные четверо советников одобрительно закивали головами.
– Покушение на императора Драконов – это верх дерзости, – согласился Герхард, гневно сжимая свой посох. – К тому же пытки виновных выявили новую угрозу – сговор Ардиейцев с регульцами! Когда они соберут достаточное войско, северные провинции окажутся в страшной опасности. Советник Лим прав, промедление – подобно смерти.
Советники замерли, смотря на императора, в ожидании его решения, но он молчал. Последние несколько дней лекарь стал давать ему опиум, иначе заглушить страшную боль от ожогов было невозможно, но от опиума у Кольбейна начал мутиться рассудок, собраться с мыслями стало очень сложно. Восседая на золотом троне и короне на забинтованной голове – Кольбейн выглядел жутко.
– Повелитель, отдайте приказ вашим войскам выступать! – настаивал советник Герхард. – Внезапность нашей атаки – вот главный козырь сейчас.
– Моя разведка ничего не передавала, – наконец произнес Кольбейн, каждое слово давалось ему через боль. – Слишком опасно выступать, не зная, что происходит в самой Северной Ардии.
– Но ваше величество, мы знаем! – горячился советник Лим. – Мы смогли застать этих ардийцев врасплох. Переброс такой огромной армии, которую планирует собрать Великий Совет – дело сложное, быстро изменить позиции им не удастся. Значит самое верное – это ударить первыми, пока ни один из северных городов не пострадал.
Кольбейн обвел взглядом советников – у всех на лицах читалась решимость. Но сам Кольбейн совсем не был уверен в правильности такого решения. Слишком все выглядело странно, слишком гладко. Эти найденные у ардийских заговорщиков карты с расположением войск, и указанием где и когда начнется атака. Неужели они и вправду были настолько глупы, чтобы оставлять такие документы здесь – в столице, в непосредственной близости от Дворца. Странно, слишком странно. И письмо, полученное накануне от Догеля говорило о том, что наблюдается странная оживленность на восточной границе Северной Ардии, там где они соседствуют с Ледяной пустошью и Регулом. «Как раз там, где берут свои начала реки Гельч и Дара», – думал Кольбейн.
– Какой город стоит первый под ударом по их плану?
– Готнорд, ваше величество, – отвечал Герхард.
Кольбейн задумался.
– Этот город защищает крепость Вемсдален. Отправить срочное сообщение капитану Алегерду об укреплении позиций. Я и отряд катафрактов выдвигаемся через четыре дня.
– Только отряд катафрактов, мой повелитель? – удивился советник Лим. – Основные войска не будут задействованы?
Кольбейн покачал головой.
– Нет. Пока я сам не удостоверюсь, что угроза идет именно с этой стороны, войска не тронутся.
Кольбейн поднялся и пошел из залы, сопровождаемый поклонами советников.
– Это промедление – убьет Империю, – сказал советник Лим, подходя к Герхарду. – Убедите его величество незамедлительно послать войска к границам с Северной Ардии.
Но верховный советник лишь пожал плечами.
– Я не думаю, что это возможно. В крови у Наттеньеров всегда было упрямство.
– Даже если оно приведет к гибели весь Север?! – воскликнул, не сдержавшись Лим.
Герхард ухмыльнулся.
– Даже если оно приведет к гибели весь мир.
Глава 10 – Свой дом
Сегодня был последний день пребывания Елены у Аталлосов. Завтра она переедет в свой дом. И хотя добродушные хозяева пытались отказаться от платы за него, Елена настояла, что отдаст всю стоимость. Не сразу, со временем.
«Конечно, если бы я не истратила те деньги, что у меня остались после выкупа, то тогда я могла бы сразу расплатиться за дом, – вздыхала она, гуляя по берегу моря, – но зато у меня не будет оправданий для лени и разгильдяйства, сразу же приступлю к работе». Елена уже нашла место на ткацкой мануфактуре некого господина Гюля, тучного мужчины с маленькими похотливыми глазками.
Он чуть ли не с порога начал объяснять Елене, что не нуждается в новых работницах, так как своих не знает, куда девать, да и мест в бараках нет, но за определенные услуги со стороны девушки, готов пойти на уступки. По всей видимости, господин Гюль привык видеть безысходность и отчаяние в глазах приходящих к нему несчастных женщин и использовать это в своих целях. Но когда Елена сняла с себя плащ, под которым показалось потрясающее шелковое платье, очередной утренний подарок госпожи Анники, маленькие глазки хозяина мануфактуры растеряно забегали, последнее, что повергло его в настоящий шок было заявление Елены, что она не нуждается в месте в бараке, так как живет в своем доме. С внутренним ликованием и торжеством она смотрела на то, как бедняга Гуль уселся на стул и стал нервно вытирать проступивший пот на лысине.
– Тогда зачем вам работа на моей мануфактуре, юная дева? – спросил он, уже более вежливым тоном.
– Мне нужны деньги, чтобы выплатить долг.
