Женщина, продолжая говорить, стала постепенно уводить вожака в сторону от обоза, как раз в тот момент, когда волки добрались до того самого сундука. Водя носами по деревянной резной крышке, они принюхивались, пытаясь найти спрятанного человека. И тут случилось то, чего никто из присутствующих не ожидал – волки стали чихать. Сначала один, а потом и все трое. Марна, которая все это время с замиранием сердца наблюдала за обыском, не смогла сдержать улыбку. Громадные черные варги чихали так пискляво и смешно, словно жалкие новорожденные щенки. Один из них чихнул с такой сильной, что, не удержавшись, свалился с обоза прямо на своих сородичей, завязалась свара. Два других волка вместо того, чтобы продолжить обыск, предпочли присоединиться к грызне.
«Жалкие, грязные псы» – ликовала Марна.
Вожак, услышав шум, в прыжке принял волчий облик, набросился на ближайшего участника драки и перегрыз тому глотку. Стая тут же притихла, испуганно пригибая головы и поджимая хвосты. Вожак отбросил дохлого волка в сторону, и, окинув весь обоз свирепым взглядом, взвыл и побежал вперед. Остальные волки засеменили за ним. Марна выдохнула. Они спасены!
Еще полчаса стояли повозки на дороге, вокруг бродили слуги, собирали разбросанный товар, что-то удалось спасти, что-то было безвозвратно испорченно.
Юноша уже сидел в экипаже напротив госпожи Лагреты.
– Благодарю вас, моя госпожа…– начал было он.
– Как вас зовут? – перебила его женщина.
Юноша молчал. Мог ли он открыть его?
– Зовите меня Брайсом, госпожа.
– Это ваше настоящее имя?
Так и не получив ответа, Лагрета вздохнула. Ее светлое благородное лицо в обрамлении белого платка было печально.
– Мой любимый муж умер месяц назад от приступа, – начала она, смотря в окно. – Известие о смерти сына убило его. Атти рос таким замечательным мальчиком, добрым, храбрым. Ничего не боялся и очень любил нас с отцом и сестру. Мы не одобряли его вступление в ряды новой армии. Но Атти был ослеплен идеями о могущественной Северной Ардии, все его друзья также охотно становились рекрутами. Эти дети искренне верили, что идут сражаться за великое дело. Но их обманули, – голос Лагреты дрогнул. – Зачем мы его отпустили? Зачем?
Она поднесла платок к глазам, вытирая проступившие слезы.
– Простите меня, Брайс за мою слабость. Я знаю, ничто так не раздражает мужчин, как вид плачущих женщин и детей.
– Вы неправы, госпожа. Меня это не раздражает.
Лагрета посмотрела на молодого человека и тепло улыбнулась.
– Мне нравится ваше лицо, Брайс. Ваш взгляд открытый и смелый. Такие люди, как вы, всегда несут спасение и защиту.
Послышались чьи-то громкие голоса. Это Марна, верхом на коне, руководила слугами, собиравшими товар.
– Насчет моих людей не беспокойтесь, Брайс. Вас никто не выдаст. Болли всегда очень тщательно подходил к подбору людей. Брал верных, хорошо знающих свое дело ардийцев.
– Я не беспокоюсь, госпожа.
Некоторое время они сидели молча. Лагрета задумчиво наблюдала за дочерью.
– Что с нами сделала эта война? – вздохнула она. – Марна была такой изящной нежной девочкой, с длинными рыжими волосами и чистыми глазами. Но как только Атти ушел в армию, сильно переменилась. Отвергла все предложения о замужестве. Начала интересоваться оружием и стрелять из лука. Накачала мускулы. А как только Атти умер, остригла волосы и стала носить мужское платье. Недавно Марне исполнилось девятнадцать. Кто ее теперь возьмет замуж? Но Марну это и не беспокоит. Вот, какое страшное время настало! Мужчины умирают, а слабые женщины вынуждены стать на их места, чтобы как-то выжить. Но одно счастье для меня – она вышла из жертвенного возраста. Скажите мне, Брайс, когда это все закончится? Сможем ли мы жить спокойно, не боясь потерять наших сыновей и дочерей?
Брайс улыбнулся.
– Обязательно сможем, моя госпожа. Но только если не позволим страху овладеть нами. Вот и вы прекрасно сегодня справились с волками. Я и не знал, что аромат глицинии так действует на них. Ардийцы всегда были сильнее своих врагов.
– Сильнее своих врагов, но не сильнее самих себя, – горько усмехнулась Лагрета. – У меня нет веры в то, что этот кошмар скоро прекратится. Но если таких людей, как вы, Брайс, много, тогда, быть может, у нас еще осталась надежда.
– Поверьте мне, таких, как я, желающих мира и процветания Северной Ардии, и смерти варгов, очень много. Простите меня, но мне пора.
Юноша открыл дверцу, собираясь выходить. Но Лагрета удержала его за рукав.
– У меня прядильная мануфактура и лавка в Охгарде. Если вам понадобится помощь и верный союзник, приходите ко мне.
– Благодарю, госпожа.
Брайс направился в сторону леса, но тут Марна преградила ему путь. Спрыгнув с лошади, она подошла к юноше и всунула ему в руки мешок.
– Там кое-какая еда и фляга с водой, – объяснила она свой поступок, смотря себе под ноги. – Ты был едва живым, а с обыском и всем остальным ужасом даже не поел.
Брайс с удивлением рассматривал эту странную девушку, когда–то очевидно миловидную, но потерявшую все свое очарование ради того, чтобы заменить матери погибшего сына. Он молча поклонился ей и пошел прочь.
Его фигура уже давно скрылась за деревьями, а Марна продолжала смотреть ему вслед.
***
Брайс торопился. Пройдя несколько миль, он наконец нашел свою лошадь, привязанную к дереву. Уже сев верхом и выехав на дорогу, он начал напряженно думать, не были ли его действия сегодня слишком опрометчивы? Достаточно большое количество слуг видело его лицо и могли донести, и, в добавок, он назвал госпоже Лагрете свое имя. Да, оно было ненастоящим, но все же… Это могло поставить под удар его задание. Посторонние люди не должны знать о том, что каратель Брайс на самом деле шпион Империи по имени Догель, служащий его императорскому величеству Кольбейну Наттеньеру.
Глава 8 – Погребальный костер
Тысячи факелов и огней были зажжены в эту ночь в Альнааре. С древних времен повелось, что правителей Вереиды и затем Империи хоронили ночью при свете костров. Считалось, что эта традиция пошла еще от великого короля Йова, умершего в полночь во сне на сто девяностом году жизни. Его дети и внуки положили тело Йова на спину дракона, и тот, сопровождаемый четырьмя братьями–драконами, улетел на Восток, оставляя по завету земли потомкам Йова. Так гласила древняя легенда. С тех пор всех венценосных Фламендеров, не погребали, а предавали сожжению, ибо их прах должен быть унесен вместе с ветром в Священные Земли Драконов. Наттеньеры, как наследники огненных королей, продолжили делать так же.
Темная беззвездная ночь придавала всему этому действу поистине мистический облик. Таинственное мерцание пламени на доспехах рыцарей, замершая в нервном ожидании толпа, облаченная в красные одежды – символ огня и императора, и огромный Дворец, в этот час давящий своим мрачным величием. У подножия громадного золотого дракона был сооружен погребальный костер, на нем покоилось тело Рагнара Наттеньера, в его руки был вложен меч, на челе – обруч с рубином. Облик покойного императора был величественно спокоен. Рядом стоял жезл, а на красной бархатной подушке возлежала золотая корона.