– Ах, ты, свинья! На колени!
Но этот приказ не сильно подействовал на Свенга, тот спокойно затянул ремень на штанах и вскинул удивленно брови.
– Ох, ребят, простите, я-то думал, что это сортир. Уж больно рожи у вас противные, аж отлить захотелось.
– Сейчас я проучу тебя, ублюдок! – крикнул оскорбленный каратель и занес руку для удара, но Свенга не зря называли Лютым. Одним движением он выбил меч у юного ардийца, и кулаком ударил ему в грудь с такой силой, что тот повалился на пол и из его рта потекла кровь. Второй каратель, светловолосый с обожженной правой щекой, стоял в стороне, не вмешиваясь и словно наблюдая за происходящим. Но как только Свенг схватил меч, чтобы убить его товарища, подпрыгнул сзади и скрутил разбушевавшегося ветерана.
– Что ты творишь, безумец? – прошептал каратель на ухо Свенгу. – Тебя же казнят.
Но Свенг, словно бешеный медведь, взревел и отбросил того далеко к стене.
– Сегодня, на двух подлых крысенышей станет меньше! – хохотал он в безумном ликовании.
Тавернщик, дрожа, как осиновый лист, встал на колени и в немой мольбе протянул руки к Свенгу, регульцы забились в самый дальний угол комнаты, а Исгер, мрачно, исподлобья наблюдал эту сцену, все еще стоя возле двери.
– Если ты убьешь их, – наконец заговорил Исгер, – придут варги и загрызут нас всех.
– Да! Да! Не делай этого! – молил тавернщик. – У меня четверо малолетних ребятишек, жена. Не губи нас, о, отважный хольд!
Но тот не слушал этих уговоров. Он уже занес руку с мечом над кашляющим кровью карателем.
Вдруг послышался волчий вой, страшный, утробный, словно шедший из-под земли. Задрожали, закачались светильники на потолке, потухли свечи и в миг исчез огонь в камине, двери с треском распахнулись. На пороге стояли они – черные волки–оборотни, варги, спасители Северной Ардии. Самый крупный варг оскалил пасть, зарычал, кинулся на Свенга и вцепился ему в шею, остальная стая встала вокруг них кольцом, выжидая. Даже задыхаясь и слабея, отважный Свенг пытался бороться с оборотнем, но силы были неравны. Поняв, что жертва мертва, стая кинулась на нее. Послышались звериные звуки, разрывающие и поедающие мясо, по деревянным доскам потекла кровь. Исгер, не выдержав этого зрелища, выбежал на улицу. Он упал на колени возле корыта с водой. Его рвало. Стая же продолжала свою кровавую трапезу. Наконец, вожак, подняв морду, завыл и понесся из таверны вверх по улице, другие волки последовали за ним. В открытом проеме двери можно было увидеть, как в луже бордовой крови лежали остатки того, кто совсем недавно был Свенгом Лютым. Тавернщик, сжавшись на полу и закрыв голову, рыдал, трое регульцев выползли на карачках на улицу. Кое–как поднявшись на дрожащие ноги, они вскочили на своих лошадей и умчались.
Исгера все еще трясло. Он всегда считал себя отважным малым, поэтому эта предательская слабость разозлила его. «Ну, же, кусок трусливого мяса, вставай!» – ругал он себя. Умыв лицо водой из корыта и отдышавшись, Исгер наконец смог совладать собой. Подойдя к обозу, он отвязал мула и поспешил убраться прочь.
Он направился к центральной площади. Вскоре показался высокий шпиль ратуши и часы на ней. Как и сказал трактирщик, большинство горожан собралось здесь. Серая немая толпа стояла вокруг помоста и смотрела, как черные вороны облепили десять тел, болтавшихся на веревках. Сразу за висельницей возвышалась огромная статуя Двуликой Совы Хеги, одна из ее когтистых лап была вытянута вперед, в глазах – два больших зеленых малахита. Целая стая ворон и воронят сидела на ней и без конца каркала, словно воспевая свое божество.
Пробравшись сквозь толпу, Исгер подошел вплотную к помосту. Его лицо все так же оставалось мрачным и непроницаемым, лишь самый внимательный наблюдатель мог заметить, как он медленно сжал кулак, словно в бессильной ярости. Еще постояв так пару минут, Исгер вернулся к своему обозу.
На самом деле путь его лежал на Лавочную улицу, тут располагалась прядильная мануфактура господина Болли, рядом – небольшая лавка, где продавалась пряжа, а еще всякая мелочь в виде мелких брошек, пудрениц и флаконов с духами. Но лавка была закрыта, как и все остальное на этой улице, обычно шумной и веселой, сегодня же пустой и унылой, припорошенной снегом. Исгер подошел к воротам и заколотил по ним. Долго никто не открывал. Наконец, послышались чьи-то шаги, бряцание ключей и звук отодвигающегося засова. Хозяева надежно спряталась. Створка ворот чуть приоткрылась и показалась седая голова старика.
– Кто? – спросил он, внимательно разглядывая нежданного гостя.
– Я Исгер, торговец, привез торф для печей. Заказ господина Болли. Пусть примет обоз.
– Господин Болли не сможет этого сделать.
– Почему?
– Он умер месяц назад, теперь всеми делами заправляет хозяйка – госпожа Лагерта, но ее нет дома.
– Если хозяин умер, кто тогда отправил заказ на десять бочек торфа?
– Хозяйка и написала, и печать покойного мужа поставила. Сейчас позову ребят, помогут разгрузить обоз.
Где-то через полчаса работа была сделана, и Исгер, получив пятьдесят серебряных монет, вскочил на теперь уже пустую телегу и стегнул мула.
***
Сумеречная мгла быстро накрывала Охгард. Тусклые фонари, зажженные хаотично и не везде, совсем не помогали. Уже давно разбрелись ардийцы по своим домам. Прочно закрыв двери и потушив огни, они доставали из-под пола спрятанные амулеты и молились. Отчаянно, надрывно, прижимая к себе напуганных детей.
Тела мятежников, обглоданные почти до самых костей, еще качались устрашающими тенями на площади. Но ближе к рассвету веревки перерезали, и вскоре к помосту подъехала скрипучая телега, и дряхлый старичишко, кряхтя и охая, кое-как сгреб трупы в кучу и повез их к большой выгребной яме, располагавшейся возле самой стены. Сюда собирались все стоки города. Сбросив тут тела, старичишко уехал.
Тихо и темно вокруг. Небеса совсем неохотно прощались с ночью. Несколько черных воронов пролетели низко–низко и сели на соседнем дереве. Какое-то время они внимательно разглядывали трупы, а потом захлопали крыльями и улетели.
«Наконец-то», – вздохнул с облегчением Исгер, провожая птиц глазами. Выйдя из своего темного угла, в котором он прятался, и осторожно ступая по камням, Исгер подошел к яме и стал вынимать трупы мятежников, затем также беззвучно подкатил телегу. «Десять бочек и десять трупов, как удачно», – думал он, горько ухмыляясь.
Он сел на телегу и покатил к воротам из города. Больше всего Исгер страшился, что его остановят и начнут проверять, но, к огромному облегчению, стражники не проявили интереса к его обозу.
И вот мул бодро бежал вперед по тракту. Удушливый Охгард остался позади. С каждой пройденной милей Исгер ощущал, как ледяная тяжесть отступает, и новые силы вливаются в его тело.
«Ничего, погодите. Скоро все изменится», – думал он. Проехав так еще миль десять, он резко свернул с дороги, и телега загромыхала по кочкам. Это была глухая лесная тропа, уже давно заброшенная. Вековые ели подступали близко–близко, так что порой телега застревала между стволами, и Исгеру то и дело приходилось спрыгивать на землю и тянуть мула за уздцы. Промучившись так довольно долго, Исгер наконец остановился. Здесь дорога заканчивалась, дальше шел непроходимый лес. Мужчина осмотрелся. Кругом было глухо, пахло мхом и снегом. Поднеся руки к губам, Исгер издал звук, похожий на крик филина. Прислушался. Ничего. Тогда он повторил условный знак еще четыре раза. Снова тишина. И тут послышался шорох за деревьями справа. Исгер насторожился, это вполне мог быть хищный зверь.
