– Давненько вас не было видно, Исгер, – начал он. – Куда – то уезжали?
– Да, на восток. Брат умер. Рулька есть?
– Конечно, только с вертеля. Сейчас принесу.
Хозяин скрылся за маленькой дверью, ведущей на шумную кухню, и вскоре вернулся, неся на блюде здоровую свиную ногу.
– Только снял, еще скворчит, – сказал он, ставя перед Исгером блюдо. – Еще эля?
Исгер молча кивнул и принялся есть. Ел он быстро, жадно откусывая большие куски сочного ароматного мяса и, недолго жуя, проглатывал и запивал элем. Покончив таким образом довольно скоро со своим обедом, Исгер откинулся на лавке и стал ковырять в зубах. Несмотря на середину дня, было темно, поэтому в высоких железных светильниках, подвешенных над столами, горели свечи. Большой каменный камин с кованными решетками распространял тепло по обеденной, и вскоре Исгер не без удовольствия ощутил, как его одеревеневшие пальцы на ногах начинают снова двигаться. Подошел тавернщик забрать посуду.
– Что на востоке? – спросил он между прочим. – Жена моя родом из Ликгара, тогда правил там ярл Сигианд. Справедливый был и храбрый. Строил неприступные крепости на границе Ледяной пустоши, бесстрашно бил варваров. Жив он?
– Нету его… – ответил односложно Исгер. По своей натуре он был подозрителен и не любил лишних разговоров. – Казнен вместе с сыновьями по обвинению в измене.
По лицу тавернщика было не понятно, какое впечатление эта новость произвела на него.
– Варги? – лишь спросил он, вдруг переходя на шепот.
– Нет, каратели из нового войска.
Тавернщик хотел задать вопрос, но тут за соседнем столом послышались какие-то звуки, и через мгновение поднялся мужчина, которого до этого момента никто не замечал, так как он спал, растянувшись на скамье.
– Проклятые ублюдки! – выругался тот и со всей силы ударил кулачищем по столу, заставив тавернщика выронить грязное блюдо из рук, а регульцев испуганно замолчать.
Мужчина встал, нетвердой походкой направился к Исгеру, и опустившись рядом с ним, крикнул:
– Тавернщик, эля! Неси еще мне эля! Сейчас же!
Он был сильно пьян, толстые щеки горели алым хмельным румянцем.
– Я тебе так скажу, друг, – начал дебошир, кладя руку на плечо Исгера, – в этой проклятой стране не осталось нормальных людей. Их нет! Нет больше тех славных и великих ардийцев, которыми были наши предки. Те ардийцы, пересекали Ледяную пустошь, в танце резали керков и дайсанов, доходили до Драконьего моря на самый Восток. Где эти все великие люди?! Которые плавали под широким парусом и бились с анзурцами, топили их галеры, так, что еще долго после этого каждая анзурская мать, укладывая на ночь спать своих детей, рассказывала о том ужасе, который наводили наши драккары. Где они все, я тебя спрашиваю?! Они сгинули. Остались лишь мерзкие крысы, служащие черным варгам, да трусы.
Никто не пытался спорить с разбушевавшимся гостем. Исгер уставился в кружку с элем, а тавернщик боязливо убежал на кухню.
– Тридцать лет! Тридцать лет я служил в гарнизоне у форинга Эрла. Никого не боялся: ни варваров, ни напыщенных имперских рыцарей. Но когда наших боевых вождей попросту кинули в верную мясорубку у границ с Империей, а вместо них поставили безбородых пацанят, которые еще вчера сосали сиську, а сегодня стали командирами и начали помыкать нами – старыми ветеранами, вот тогда мне стало тошно! Мне, хольду Свенгу Лютому, стало тошно, слышите! – и он снова треснул по столу.
– Такие разговоры до добра не доведут, – нервничал тавернщик, ставя перед Свенгом его эль, – вот, донесет кто, что ты тут такие речи ведешь, и придут каратели.
– Каратели–фигатели! – не унимался Свенг. – Эти твои каратели еще вчера бегали без порток. Я таких, как они, на один мизинец мог накрутить с десяток!
Он ткнул в лицо тавернщика свой толстый мизинец.
– Во, видишь?!
– Ну, конечно, уже нашлись храбрецы, попытались накрутить. А теперь вон болтаются на висельнице возле ратуши, а черные вороны клюют их плоть. Весь народ туда сбежался, словно казней никогда не видели.
– Кого–то казнили? – спросил вдруг Исгер.
Тавернщик махнул рукой.
– Да, горстку мятежников. Готовили покушение на варга Мораба.
Свенг вдруг залился пьяным смехом.
– Что за имена у этих мерзких псов! Мораб! Дагмар! А по факту – просто грязные черные хвосты!
Свенг одним махом опрокинул кружку эля, пена текла по его рыжей кучерявой бороде, капая на стол и скамью.
– Вот, ты говоришь, дружище, – снова начал он, вытирая рот рукавом и придвигаясь вплотную к Исгеру, так, что тому пришлось отвернуться, спасаясь от перегара, – ярла Сигианда казнили, а ты хоть знаешь, что это был за человек?! Великой силы духа и тела. Ардиец с ног до головы! Настоящий вождь! Но его предали из зависти, убили, как последнюю собаку, и теперь в тех самых неприступных крепостях, которые были им построены для защиты народа от грязных варваров с Ледяной пустоши, сидят керки и нордведы и командуют нашими сыновьями! Они стали командирами над ардийцами! О, Небеса, падите на наши головы! О, боги, придите и убейте этого демона, которому мы теперь вынуждены поклоняться!
Он уронил голову себе на руку и зарыдал.
Тавернщик в растерянности стоял над Свенгом, не зная, как заставить того замолчать. Исгер же поднялся, бросил на стол три медных монеты и направился к выходу, не обращая внимания на молящий взгляд тавернщика. Но тут дверь с шумом распахнулась, и в таверну ввалились двое людей в военных одеждах с черными повязками на рукавах. Это были каратели. В один миг в обеденной зале наступила тишина, изредка прерываемая треском дров в очаге да всхлипами пьяного ветерана.
Каратели были парнями около двадцати. Они хохотали и горланили гимн Новой Империи Ардов:
Свободные и непобедимые
Твое величие бесконечно, твои земли бескрайни
Падут враги и разверзнется земля
Слава тебе, о Хега Двуликая
– Идите все! Все на площадь! – кричал один из них, явно навеселе. – Смотрите, что будет с тем, кто захочет стать нашим врагом, кто решит посягнуть на жизнь варгов, наших спасителей! Скорее! Сегодня у нас праздник. Подать всем вина, самого лучшего!
Тавернщик, выйдя из оцепенения, засуетился и побежал на кухню. Продолжая напевать свои песни, каратели уселись за соседний стол рядом со Свенгом. «Ох, это нехорошо», – подумал Исгер, всегда нутром чувствовавший приближение беды. И действительно так и было. Хохочущие каратели не заметили, как Свенг поднялся, подошел к ним и приспутил штаны. Парни не сразу поняли, откуда на их головы полилось что-то теплое, но, обернувшись и увидев ветерана, с блаженной улыбкой мочившегося на главных устрашителей Северной Ардии, вскочили со своих мест. Один из них, высокий с болезненным лицом и по виду самый пьяный, в ярости вынул меч из ножен и бросился на Свенга.
