Буря распростерлась двумя широкими крыльями, расступилась, повинуясь распахнутым рукам Хи. Артем услышал, что жрица Тофф стонет, будто от боли. Больше ни звука не нарушало тишину, заполняющую плотный прозрачный кокон, в котором очутились и они, и холи. Стремительные течения бури огибали их с двух сторон, и Артем видел несущиеся мимо куски камней, чиркающие по стенам их невидимого щита.
– А-а-а-а! – закричала вдруг Хи, и Артем увидел, что ее руки смыкаются, как будто кто-то давит на них с двух сторон.
Он почувствовал: если руки Хи сомкнутся, они все умрут.
– Как ей помочь? – крикнул Ган у него за спиной, и Дайна отозвалась неожиданно спокойно:
– Никак. Если ей не хватит сил, нам конец. Помолись хорошенько своей богине.
Ган промолчал.
Хи упала на колени, резко, как от неожиданного удара в живот, но не опустила руки. Буря продолжала свирепствовать – она была везде. Их кокон был ее оком. Их удача была случайным везением скорлупки, брошенной на дорогу одним из всадников каравана. Вопрос лишь в том, чья именно нога – лошади, человека – наконец на нее наступит, прежде чем раздастся хруст.
Артему хотелось подойти к Хи, дать понять, что она не одна; может, даже положить руку ей на плечо, несмотря на страх и отвращение, впитанные с молоком матери. Но он не осмелился – побоялся, что помешает ей, и остался на месте, чувствуя, как немеют пальцы. Одиссей тяжело дышал под ним, оцепенев от страха.
Земля под ними содрогнулась, и Артем услышал отдаленный гул, похожий на голос огромного колокола. Новый порыв ветра сильнее ударил в стены кокона, сжимая его как в тисках, и Хи приникла лбом к коленям, но продолжила держать руки раскинутыми, неестественно вывернув в плечах.
– Тофф…
Правая зеленая кисть дернулась, рука согнулась в локте – и в следующий же миг одна из стенок их кокона прорвалась. Грохот бури проник сквозь разрыв первым, и визг Дайны, едва зазвучав, стих.
Буря словно языком слизнула стоящего у правого края кокона холя Хи – она даже не обернулась. Холь мелькнул за пределами щита – Артем понадеялся, что он умер быстро.
Застонав от усилия, Хи вновь распрямила руку, и разрыв исчез. Снова стало тихо.
Кокон съежился, как будто вместе с иссякающими силами Хи. Оставшиеся холи сгрудились теснее. Дайна и Ган спешились и потянули Артема вниз, в центр кокона. Теперь от яростной пасти бури их отделяли холи, прикрывающие их лохматыми боками со всех сторон, – и невидимая защита Хи.
– То-о-о… – Она захлебывалась шепотом, и темная голова опускалась все ниже и ниже – проступили на тонкой шее острые позвонки – как будто вот-вот прорвут чешую. – Тофф…
Сила, исходящая от нее, энергия, сохранявшая их жизни, не была видна – но на миг Артему показалось, что он чувствует ее плотные потоки. Энергия заполняла кокон, упруго пульсировала меж стенок – и проходила через Хи. Все ее тело сотрясалось, а голова опустилась еще ниже. Артем увидел, как на песке перед ней расцвели темные кляксы-цветы. Кровь, ярче человеческой, хлынула у нее изо рта и носа – и все же Хи продолжала удерживать бурю.
– Тофф… – Теперь ее шепот напоминал бульканье.
«Если ты слышишь нас, помоги». – Артем не знал, может ли обращаться к ней, но сейчас это было неважно. Он вспомнил светлое пятно в обрамлении темных волос, жемчужный перезвон, цветочный запах, ласковый голос. «Пожалуйста, если это сделает ее сильнее, я тоже прошу. Помоги. Помоги. Помоги!»
Если богиня Тофф и услышала его, то не подала виду.
Кажется, это длилось бесконечно. И было похоже на ад из страшных историй древних – состоящий из вечного страха и боли. Хи скорчилась в позе зародыша и не говорила теперь ничего – только тяжело дышала и булькала кровью, хлещущей изо рта.
Буря прекратилась так же быстро, как началась. Как огромная приливная волна, прокатившаяся по берегу, она схлынула, оставив после себя дрожащий от золотистой пыли воздух, прибитые к земле цветы, побуревшую траву и груды камня.
Тогда наконец руки Хи бессильно упали. Она обмякла, странно маленькая, как сломанная игрушка. Кокон исчез. Пыль сразу наполнила рты и носы – Артем не успел поднять воротник и закашлялся, а потом услышал кашель Дайны и Гана, фырканье холей.
Все спасшиеся за спиной Хи были живы. Труп ее холя виднелся шагах в двадцати – не знай Артем, что это, принял бы его за причудливый валун.
Ган подошел к Хи первым. Он бережно перевернул ее, отбросил темные волосы с зеленого лица, искаженного гримасой страдания.
– Мертва. – В голосе Гана не было ни страха, ни отвращения – только печаль.
Артем вдруг с изумлением почувствовал слезы на лице. Он сам не знал, отчего плачет, – от отпустившего напряжения или от того, что ему жаль Хи, которая отдала за них жизнь. Она погибла у него на глазах, и в последние мгновения жизни ей наверняка было не только больно, но и страшно. Хи куда лучше них понимала, сколько ей отмерено сил. Возможно, до сих пор она защищала их куда больше, чем Артем думал.
Она точно знала, что силы иссякают, – знала, какой ценой будет куплено чужое спасение, – но не сомкнула руки, не сдалась… Хотя кокон на одного удержать было бы куда проще. Почему-то Артем был в этом уверен.
Глядя на безжизненное лицо, залитое кровью, с узкими щелками ноздрей и змеиным ртом, полным острых, как бритва, зубов, Артем вспомнил навок по ту сторону прорех. Некоторые из них лишались рассудка после перехода. Другие не сумели бы объясниться с людьми, даже если бы захотели. Должно быть, эти немногие сохранившие рассудок до последнего считали людей врагами. Возможно, винили их во всех своих бедах? Люди убивали их, защищаясь. Войне между нечистью и людьми на той стороне не было ни конца ни края. И вот теперь навка по собственной воле спасла их жизни. Это не укладывалось в голове.
– Ну, вот мы от нее и отделались, – глухо сказала Дайна.
Она сильно хмурилась и упорно смотрела себе под ноги. Артем почувствовал: как и Кая, в тяжелые моменты Дайна старается казаться черствой и злой. Притворяется, что ей не больно, – чтобы и в самом деле испытывать меньше боли.
– Надо ее похоронить, – сказал Артем, ощущая горький комок в горле. – Она спасла нас всех.
– Тофф спасла нас всех, – негромко сказал Ган. – И использовала ее как проводника, чтобы усилить защиту или что-то вроде того… Просто знаю, – добавил он, поймав взгляд Артема. – Хи понимала, что ее сил не хватит, чтобы пережить это.
– Она служила своей богине, как и положено жрице, – вдруг произнесла Дайна, склоняя голову. – Любой преданный слуга поступил бы так же. Великая честь – умереть за своего бога. Я и сама желала бы для себя такой смерти.
– Просто вы все здесь больные, – пробормотал Ган и кивнул Артему. – Ты прав. Ее нужно похоронить. Но не тут.
Артем обвел взглядом то, что еще недавно было цветущим лугом, и кивнул.
– Заберем ее в лес. Навки… то есть файели… они ведь любят лес, да?
