Дождавшись, пока Хи ушла за травами в лес, а Ган улегся под боком у своего холя и почти сразу уснул, несмотря на недавнюю бодрость, Артем подошел к Дайне, присевшей на крупный булыжник в стороне от них. Быстрыми движениями растирая икры, Дайна задумчиво смотрела куда-то вдаль, сквозь груду камней, вперед, вперед – туда, где Сонный лес и другие остановки на их пути были пройдены.
Артем осторожно опустился рядом – она не отодвинулась. Кажется, он обречен судьбой пускаться в путешествия с ершистыми девушками, с которыми вечно приходится держать ухо востро. Горло сжало, как будто свело судорогой, – не стоило думать о Кае. За последние дни он приложил столько усилий к тому, чтобы не думать о ней, не писать о ней и уж тем более – не говорить о ней, хотя пару раз ему очень хотелось подбежать к Гану, схватить его за плечи, встряхнуть изо всех сил: «Как ты можешь быть таким спокойным? Ты думаешь о ней? Скучаешь по ней? Если поговорить о ней – может, нам обоим станет легче?»
– Привет.
– Привет, – сказала Дайна, не глядя на него, – она стащила левый сапог и сосредоточенно вытряхивала из него острый камушек. – Чего ты хочешь?
– Ничего. – Ему вдруг стало неловко. Действительно, чего он хотел от нее? Они были просто случайными попутчиками – и, кроме того, не слишком доверяли друг другу. – Просто мне показалось, что ты встревожена, и я хотел спросить, могу ли чем-то помочь.
Она натянула сапог и поморщилась, как от зубной боли.
– Помочь?..
– Ну да, – осторожно произнес он. – Мне показалось, тебе грустно.
Дайна несколько мгновений молчала, а потом кивнула:
– Можно и так сказать, Арте.
– Что случилось?
Она все еще не смотрела на него – взгляд золотистых глаз устремлен в никуда, белые волосы ерошит ветерок, пальцы рассеянно перебирают бусы из орехов, перьев и сухих ягод.
– За нами кто-то следил, – наконец сказала она. – А еще я его больше не чувствую. Вот так.
– Кто-то следил, но теперь ты этого не чувствуешь? – озадаченно переспросил Артем, и Дайна фыркнула:
– Да нет же. Это две отдельные вещи, понимаешь? Кто-то следил за нами, но я не успела понять кто. Чужое сознание коснулось моего через несколько дней после того, как мы с тобой встретились, – совсем чуть-чуть, но я это почувствовала. С тех пор они предприняли еще несколько попыток – но мне каждый раз удавалось отвлечь их внимание… или, может, у нее не хватило сил.
– У нее?
Дайна пожала плечами:
– Мне кажется, это была женщина. Но я не уверена. Все происходило слишком быстро.
– Ты уверена, что это плохо?..
Дайна хмыкнула:
– Арте, мы несем Гинн. И идем к Аждая. Поскоэли будут счастливы убить нас. Саандор тоже – если то, что ты говорил мне в городе Тофф, правда и он жив. Они уверены, что мы хотим восстановить порядок вещей…
– А мы не хотим? – быстро спросил Артем, и Дайна запнулась.
– Это решать не мне. И не тебе. Его воля, а не наша. Аждая знает, что делать… Наше дело – найти его, и все.
Артем решил не спорить.
– Ты сказала, больше его не чувствуешь.
Ее губы вдруг надломились, как у ребенка, собирающегося разрыдаться:
– Да. Каждое мгновение с тех пор, как Аждая вернулся, я чувствовала его. Знала, что он здесь. Это как… как тепло. Как будто всю жизнь до этого… всю жизнь я жила на пронизывающем ветру. И, только молясь ему, веря в то, что мои молитвы могут его вернуть, вызывая к жизни видения… я чувствовала, что согреваюсь. Хотя бы немного. Оказалось, то была лишь иллюзия. Вот оно, настоящее тепло, было так близко! А теперь пропало. Нет никого, кто любил бы его так, как я. Кто так ждал… После гибели родителей, после того, как я покинула остров, где мы жили, я жила в разных общинах. Я искала тех, кто поймет. Тех, кто верит истово, тех, кто предан… Но не нашла никого. Я чувствовала, что одна на свете. И вот я обрела его, почти обрела! Но теперь его снова нет. И я боюсь…
Рука, все это время теребившая бусы, бессильно упала на колени. Артем вдруг почувствовал, что растроган. До сих пор он не пытался понять Дайну – понять, что она чувствует.
Не успев подумать толком, он коснулся ее руки, сжал. Рука была теплой.
– Ничего, – сказал он, – я его чувствую… немножко. – Это было неправдой, но ему захотелось поддержать эту чужую девушку – поэтому ложь вдруг стала правдой.
Время от времени руку, на которой не хватало пальца, покалывало и тянуло, как будто оторванная часть все еще была при нем и болела. Он и сам поверил в то, что сказал.
– Правда? – Она впервые посмотрела прямо на него – недоверчиво, но с надеждой.
– Ну да, – осторожно отозвался он.
Руке вдруг стало жарко, и хотелось отвести взгляд, но тогда она наверняка подняла бы его на смех. Он почувствовал, что краснеет, – и с этим ничего нельзя было поделать.
Дайна вдруг улыбнулась, закусила губу – а потом вдруг погладила его руку, кивнула в сторону развалин и, понизив голос, сказала:
– Хочешь, пойдем?
Это было ужасно – он вскочил с камня, как будто тот раскалился под ним добела, но забыл выпустить руку Дайны – и потому слегка потянул ее за собой, а поняв это, едва не оттолкнул. Кажется, он что-то говорил, но потом, оказавшись – сам не помнил как – в безопасности, рядом с Одиссеем, никак не мог восстановить в памяти, что именно.
Ему показалось, что Дайна, оставшаяся на камне, тихо смеется, и это было кошмарно – он свернулся клубком на своей подстилке и закрыл глаза, притворяясь спящим. Слушая, как Дайна зевает и тихонько насвистывает перед тем, как улечься, Артем дрожал всем телом от стыда – но не только.
Дайна вызывала у него постоянную оторопь своей резкостью, странностью. Он не доверял ей – а после слов Гана в лесу еще и побаивался. Все в ней напоминало о том, какой чужой ему и всему, что было ему близко и знакомо, она была – несмотря на стройность, сияние глаз, белозубую улыбку.
И все же… Впервые кто-то предложил ему то, что предложила она, что бы ею ни двигало: минутный каприз, скука или нечто такое, чего он вообще не мог понять, – возможно, связанное с Аждая. Артем бы не удивился – все, что касалось ее бога, было для нее важнее всего на свете.
И все же. Впервые кто-то выбрал его вот так, легко и просто. Дайна была красивой – совсем не так, как Кая, иначе, но красивой по-своему, и вот – выбрала его. Он приоткрыл один глаз и покосился на Гана. Тот дышал ровно и тихо – значит, не притворялся, действительно спал.
На Дайну Артем поглядеть не решился – снова крепко зажмурил глаза и лежал так, мучительно размышляя, что ему теперь делать, пока на самом деле не уснул.
Глава 21. Кая
На этот раз ясное небо было с ними честно. Ни снежинки, ни дуновения ветра. Мороз пощипывал носы и щеки, хрустящий и твердый наст посверкивал, как драгоценный камень, ломался с громким треском, и из-под него взлетал, как пух из перины, белый снег, легкий, нежный – обманчивый.
