– Да, – ответил Артем твердо. – Хочу. Но как мы это сделаем?
Дайна зевнула, не прикрываясь рукой, сыто, как кошка:
– Это твой последний вопрос?
– Нет. – Артему ужасно хотелось вскочить, схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Несмотря на ее слова о погибших, она вовсе не выглядела расстроенной – и играла с ним, как будто его растерянность и страх перед неизвестностью ее забавляли. Возможно, так оно и было? Возможно, как раз ей ему стоило доверять меньше всего. По словам Дайны – Артем машинально коснулся изуродованной кисти, – он и сам был связан с Тенью, но поможет ли Тень ему, если им снова удастся встретиться?
– Мой последний вопрос: куда мы идем?
– Разумно. – Дайна потянулась, вытащила из сум ки очень тонкие свернутые в рулон подстилки, кинула одну в сторону Артема и Гана. – Мы пойдем к долине Литта – священной для тех, кто чтит богов. В прежние времена они все собирались там. Теперь там живет видящая – она сильнее меня и кого бы то ни было – она поможет спасти Аждая. И, возможно, вернет тебя и твоего братца-недруга домой. Если кто и знает, как это сделать, так только она. По дороге мы сделаем крюк – пройдем через город-святилище Тофф, хранимый незрячими сестрами. Там могут помочь ему. – Она кивнула на Гана. – По крайней мере попытаются. Ну что, удовлетворен?
Помедлив, Артем сказал:
– Да.
Что еще ему оставалось? Плана лучше у него пока не было. Он прекрасно понимал, что Дайна могла обещать им возвращение домой, только чтобы убедить Артема пойти с ней. В любом случае проверить это сейчас он никак не мог… Кроме того, с ней – знающей этот мир и его обитателей – было куда безопаснее, чем без нее.
Если, конечно, она говорит правду.
– Что ж, прекрасно. – Она протянула руку и дважды стукнула его по плечу каким-то ритуальным жестом – он не решился ответить ей тем же. – Не вешай нос, чужак. Поверь, вам повезло, что вы меня встретили. А мне повезло встретить вас.
Она растянулась на своей подстилке, закинув руки за голову, негромко вздохнула.
– Остальное – завтра, – прошептала она, прикрывая глаза. – Теперь я буду скорбеть – и видеть сны.
– Нам не надо выставлять дежурных?
– Нет нужды, – пробормотала она сонно. – Если что, лайхоли заскрипят так, что мы точно услышим. Хорошо, что ночи теплые. Они нас согреют. Постарайтесь поспать… Завтра будет непростой день.
Она уснула мгновенно, как зверь, не терзаемый призраками прошлого или угрызениями совести, – или притворилась, что уснула. Артем помог Гану раскрутить подстилку и показал, что на нее нужно лечь, а потом долгое время ворочался рядом. Непривычно было спать вот так, на земле, под открытым небом. Подстилка оказалась неожиданно мягкой и скрадывала большую часть неровностей земли у него под спиной – хотя какой-то особенно изогнутый корень дерева все время утыкался ему то в спину, то в шею, как он ни крутился. Небо у него над головой – черное, тревожное – настороженно разглядывало его десятками сияющих глаз. Звезды здесь тоже были чужими, непривычно большими, яркими, четкими – как будто черный лист бумаги с силой прорвали ударами карандаша в нескольких местах – и теперь в дыры лился мягкий молочный свет.
Артем смотрел на них и думал о Кае, Красном городе, Саше, лаборатории… Все это было теперь не ближе к нему, чем холодный свет над головой. Он почувствовал, что действительно вот-вот расплачется, – но уснул.
Спал он беспокойно – несколько раз просыпался от неясных шорохов и вздохов леса вокруг. Один раз – от того, что показалось ему ворчанием зверя под кустом, – и тогда он долго сидел, тяжело дыша и слушая бешеный стук сердца. Второй – от того, что уловил нечто похожее на треск веток под ногами. В темноте леса мелькнул свет факелов – но через какое-то время свет стал удаляться и наконец исчез совсем.
В третий раз его разбудили негромкие, сдерживаемые всхлипывания. Артем открыл глаза и посмотрел на своих спутников. Ган лежал на спине, вытянув руки вдоль тела, и его грудь вздымалась ровно и спокойно, как у человека, спящего дома в своей постели, в безопасности и тепле. Всхлипывания доносились оттуда, где лежала, свернувшись клубком, Дайна. В ее белых волосах застрял упавший с дерева лист, и при каждом вздрагивании плеч он трепетал, грозя сорваться вниз. Артем был слишком сильно скован объятиями сна, чтобы решиться заговорить с ней.
Тогда он уснул в последний раз перед пробуждением и дальше спал крепко… Он был уверен, что увидит сны о доме – Кае, ее дедушке, лабораториях, Саше, Красном городе – обо всем, что потерял, может быть, навсегда, – и заранее боялся этих снов. Но та ночь подарила ему долгий сон без сновидений.
Часть II. Станция Ворона и город Тофф
Глава 10. Артем
Утром они отправились в путь. Артем забрал у Дайны сумку. Поначалу она показалась ему легкой, но уже через полчаса плечо заныло под ее весом.
Дайна шла вперед уверенно и быстро. Ощущение, которое она вызывала в нем, напоминало то, что возникает при взгляде на насекомое. Не отвратительное вроде таракана, а вполне симпатичное. Бабочку, например. Красивый узор на легких дрожащих крылышках завораживает, на него приятно смотреть. Но стоит приглядеться – видишь эти глаза, и хоботок, и усики, и множество ног, и суставчатое тело…
Наверное, что-то подобное Кая чувствовала при взгляде на тварей из прорех. Она рисовала их и считала по-своему красивыми – но знала, что расслабляться нельзя. Ни одна из них не заслуживает доверия – и не станет, как ни старайся, своей.
Они шли через лес, и, если Дайна и следовала каким-то ориентирам, Артем понятия не имел, каким именно. Он смотрел во все глаза – но для него этот лес был пока причудливым, глухим, странным. Земля здесь не была усыпана слоями хвои, к которым он привык. Под ногами расстилались ковром, плотно сцепляясь между собой, ползучие растения, густые, ядовитого темно-зеленого цвета. Над головой, высоко-высоко, в два человеческих роста, парили огромные лиловые зонтики на тонких и гибких ножках. Покачивали листьями ночные бражники, куда менее броские при свете дня. Источали тонкий сладкий аромат алые цветочки, похожие на крохотные хищные пасти. И вокруг все чирикало, скрежетало, пищало, шелестело и хрустело веточками в беспрестанном движении.
По их с Каей странствиям через лес Артем знал, что тишины в нем не бывает – разве что перед грозой, но этот, здешний, не шел ни в какое сравнение с его родным. Казалось, всего здесь с избытком: пятен плесени, светящихся грибов на стволах деревьев, лохмотьев седого мха, розовых капель ягод, несъедобных с виду, – будто кто-то, заполнявший всем этим лес, не сумел вовремя остановиться.
И цвета – яркие, сочные, как во сне: фиолетовый, зеленый, красный, и листья и лепестки пестрели пятнами, цветными прожилками, дрожали и переливались так, что рябило в глазах.
