Круто развернувшись, Север неспешно зашагал в сторону двери.
Ган повернулся к Кае – и вся его решимость прогнать ее, говорить с ней резко, сделать все, чтобы она ушла, растаяла как дым. Она подошла к нему, прижалась всем телом, и Ган почувствовал, что она дрожит. Он обнял ее, уступая желанию касаться ее, прижимать к себе, вдыхать ее запах, – а потом Кая подняла голову, и ее губы и глаза оказались очень близко. Она не плакала и смотрела ему в лицо внимательно и настороженно.
– Пожалуйста, – тихо сказала она, явно старательно подбирая слова, – давай уйдем. Если поспешим, он нас не догонит.
Он через силу усмехнулся:
– Откуда такой пессимизм, моя леди? Не веришь, что я справлюсь с ним? Очень зря.
– Ган, пожалуйста. – Его имя и это «пожалуйста» совсем рядом, сорвавшиеся с ее губ, лишили его воли – всего на мгновение. – Не надо. Я не хочу, чтобы ты… я не хочу, чтобы ты убивал его. Давай уйдем.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь. Он не оставит меня в покое. Даже если мы уйдем…
Она не слушала:
– Он же… он твой дядя. Я не знаю, что между вами случилось, но ведь все можно исправить, если…
– Нет. Это не исправить, поверь.
– Мы можем уйти, я не понимаю, почему мы не уйдем. – Ее голос дрогнул. – Ган, пожалуйста, давай просто…
– Кая. – Он слегка встряхнул ее, и рыжая прядь упала на лицо. – Ты должна взять себя в руки. Успокойся. Со мной все будет хорошо. Слышишь?
Она медленно кивнула. Ее глаза оставались сухими, только лицо побледнело сильнее.
– Да.
– Скажи: «С тобой все будет хорошо».
Она послушно прошептала, едва шевеля губами:
– С тобой все будет хорошо.
– Да. Но для этого ты должна кое-что сделать.
Она вскинула голову, серые глаза блеснули надеждой. Ган понял: Кая надеется услышать, что у него есть план, который они провернут вместе.
– Не ходи за мной. Пожалуйста. Слышишь? Я тебя прошу.
– Нет…
– Да. Это мое решение. Уважай его. – Теперь он совладал с собой и заговорил твердо: – Я не смогу сосредоточиться, если ты будешь рядом. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я покончу с этим – и вернусь за тобой. И еще кое-что. – Он заговорил быстрее, чтобы она не начала просить снова: – Если со мной что-то случится, – он сунул руку в карман и достал осколок Гинна, обернутый платком, который он успел забрать в суматохе, – закопай под деревом или брось в реку. Никому не говори где… и сама забудь. Сделай это для меня, хорошо? Я не могу объяснить, но…
Она больше не дрожала.
– И не надо. Объяснишь потом. Ты вернешься ко мне – и мы сделаем то, что нужно. Вместе.
И тогда Ган поцеловал ее – не мог не поцеловать. Даже знай он наверняка, что этот поцелуй будет стоить ему победы в поединке, все равно не удержался бы.
В этот момент он чувствовал себя бессмертным – тонул в ее лесном запахе, рыжем сиянии ее волос, тихом сбивчивом шепоте, нежном дыхании. Ган целовал ее губы, щеки, глаза и знал, что уже победил. Он прошел тропами, которыми никто до него не ходил, и уцелел. Вернулся оттуда, откуда не было надежды вернуться… И все это время она ждала его, его. Его.
Она осталась стоять в коридоре. Образ Каи, глядящей ему вслед – она все еще не плакала – и судорожно стискивающей кулаки, он нес с собой бережно, как еще один оберег в предстоящей схватке… Или как дрожащий огонек свечи, который нужно было уберечь от случайного порыва ветра.
Дневной свет ослепил его, и голова, переставшая было болеть рядом с Каей – как будто его исцеляло одно ее присутствие, – опять начала раскалываться. Было ветрено, и на глаза навернулась слезы. Свет был белым и резким.
Почему-то прежде он всегда представлял себе, что они с Севером сойдутся опять вечером или даже ночью. Ган представлял себе темноту – плотную, живую, полную воспоминаний и кошмаров детства. В этой темноте белым пятном маячило только дядино лицо – такое, каким Ган его помнил. С темными широкими бровями, носом с горбинкой, цепким и насмешливым взглядом и линией рта, как будто прорезанной ударом клинка.
Красивое лицо – в последний раз Ган видел его залитым кровью.
– Вот и ты. – Север приятельски кивнул.
Он сбросил меховой плащ и остался в черной рубахе и штанах, не стесняющих движений. Плащ лежал у его ног, похожий на дохлое животное.
Они оказались на пятачке заднего двора, защищенного от снега высотой стен. В углу громоздились сваленные в кучу старые горшки, палки, тряпки. Кое-где у стен Ган заметил бурые пятна из тех, что въедаются на годы, и старые обломки костей. Судя по всему, дворик использовали для разделки туш.
– Место нам подойдет, как ты считаешь? – Север показал на лежащий у его ног меч. – Как тебе, по руке? Я хочу, чтобы тебе было удобно, мой мальчик. Мой-то служит мне верой и правдой уже несколько лет. – Север легко крутанул кистью, и меч в его руках запел. – Надеюсь, ты часто практиковался и не забывал дядюшкиных уроков.
– Не забывал. Уж поверь. – Ган поднял меч, взвесил на руке, пару раз рубанул воздух, примериваясь.
Север, внимательно наблюдавший за ним, одобрительно кивнул.
– Я нашел его здесь, в оружейной Сандра. Хорошее оружие.
– Да, хорошее.
«Тофф».
Она молчала. Он знал, что богиня не ответит – теперь, когда связь между мирами была разорвана.
Возможно, это к лучшему. Ган хотел победить – но на сей раз честно.
– Я жду от тебя красивой игры, племянник. – Север медленно шел по дуге, цепко ощупывая его взглядом. – Ты знаешь, что это значит. Используй все хитрости, все уловки. Покажи, на что способен. Я хочу, чтобы ты боролся за свою жизнь…
– А я – чтобы ты заткнулся. Но нельзя же получать все, что хочешь.
– Я-то свое получу, – довольно отозвался Север. Его голос стал ниже, напомнив мурлыканье гигантского кота. – Это я уже вижу. Очень хорошо.
Он ринулся вперед без предупреждения, на полуслове. Сталь сверкнула в воздухе. Север метил Гану по ногам рубящим, быстрым движением. Ган отскочил в сторону. Его меч отбил удар, и он сразу же атаковал в ответ, не давая Северу опомниться. Тот с легкостью увернулся и сделал пару шагов вбок и назад. Теперь они оба медленно кружили по двору, не спуская друг с друга глаз.
Голова больше не болела – видимо, адреналин в крови вытеснил, хотя бы на время, все остальное.
– Неплохо, – небрежно проронил Север. – Неплохо. Что бы ты делал дальше, если бы у тебя был шанс уцелеть?
Он снова ударил – на этот раз метя в живот. Сколько ему было сейчас? Больше пятидесяти. Несмотря на это, он всегда был и оставался физически сильнее Гана – да и вообще любого бойца из всех, что ему доводилось встречать. Однако возраст не может не брать свое. Возможно, лучшей стратегией будет измотать Севера. Плясать вокруг, отбивая атаки, пока старик не выдохнется. Притвориться утомленным. Обмануть, заставить расслабиться. И тогда – нанести удар, который станет последним. Всего один, сильный и точный.
