– Еда заканчивается быстрее с тех пор, как счет людей здесь пошел на сотни, – заметил Ворон, делая ход белой фигуркой в виде башни. – Было бы просто чудесно хорошенько подготовиться, но у нас нет времени. Почему не ускориться? К тому же их разведка наверняка видела какие-то из наших перемещений. Если так – они нас не ждут. Мы можем застать их врасплох.
– Если девчонка с ними уже не пообщалась, – заметил Ярмо, и Кая почувствовала, как холодная ярость заполняет ее от пяток до макушки. – Что? Одна девица уже наделала бед. А они вроде как дружили.
– Мы не дружили, – сказала Кая, но никто ее не слушал.
– Давайте проголосуем. – Ворон пожал плечами. – Это лучшее решение с учетом того, что наши люди одинаково рискнут жизнью, разве нет?
Возражений не было.
– Прекрасно. Кто за то, чтобы идти завтра и отправить группу в лабораторию, когда город будет взят?
– Мне нравится твой оптимизм, парень. – Север хмыкнул и поднял руку.
Михаил, незнакомый парень у окна, Ник, кто-то еще незнакомый… Кая ждала, что Стерх поднимет руку, но она продолжала сидеть неподвижно и очень прямо. Пом дернулся, как будто хотел поднять руку, но, покосившись на Стерх, не стал.
– Кто за то, чтобы выждать?
– Мы не готовы, – отрезала Стерх. – И оснований верить указам с той стороны у нас нет. Я за то, чтобы делать как собирались.
Пом поднял руку, не глядя ни на нее, ни на Каю. Следом поднялось еще несколько рук.
– Поровну, – заметил Ворон. – Что ж. Давайте…
– …Не будем усложнять! – Север сделал еще один ход на доске, и увенчанная короной белая фигурка упала и покатилась к краю стола. – У меня людей больше. Значит, мой голос весомее. Мы идем завтра.
Стерх и бровью не повела, но Кая заметила, что капитан побледнела. Обычно это говорило о том, что она очень зла.
– Я в такие игры не играю. Мы…
– Не играй, птичка. – Север пожал плечами. – Справимся и без тебя. Делаем по-моему. Или я ухожу – и увожу своих людей. И посмотрю издалека, много ли вы навоюете – хоть через неделю, хоть через две.
– Я еще раз повторяю…
Кая больше не слушала. Все снова спорили друг с другом – кроме Михаила, вцепившегося в края стула, как в спасательный круг, и Пома, подглядывающего на Стерх с несчастным видом.
Ей здесь было больше нечего делать.
Проскользнув к выходу, Кая поймала взгляд Севера. Тот подмигнул ей под маской, и она почувствовала: победа останется за ним.
Они пойдут на Красный город завтра. Она сделает все, чтобы выполнить просьбу Артема.
И завтра кого-то из тех, кого она знает, наверняка не будет в живых. Возможно, и ее самой.
А это значит, что время терять нельзя. Нужно найти тех, кто поверит ей и пойдет в лабораторию… даже если она не сможет.
Нужно подготовиться. Поговорить с Шоу. Найти оружие – и обувь покрепче, если выйдет. Подумать о Севере, Стерх, Вороне – и о том, как не напортачить.
Столько всего нужно – времени на мысли о чем-то другом не остается, и это к лучшему.
Потому что на самом деле она так и не успела узнать, жив ли Ган.
* * * * *
После Кая часто пыталась вспомнить, как прошел день накануне битвы за Красный город – и битвы за человечество, как не преминул напомнить всем Север, и непонятно было, шутит он или верит в свои слова. Части воспоминаний не было, как будто кто-то варварски вырезал их.
Она смутно помнила разговоры с Шоу, Андреем, помнила заговорщические взгляды Севера и испытующие – Стерх.
Кая помнила отдельные эпизоды – но они рассыпались, как будто между ними потерялись связующие звенья.
Помнила, как в разгар поисков подходящей обуви к ней вдруг подошел Ворон с парой крепких сапог на шнуровке. Сапоги были лишь совсем чуть-чуть великоваты.
– Главное, что не жмут, – справедливо заметил Ворон и подмигнул. – Подруга у тебя – огонь. – И торопливо добавил: – Но сапоги – не поэтому.
– Конечно. Спасибо.
Ворон еще пару минут потоптался рядом.
– Слушай, – сказал он наконец, – как думаешь, я ей нравлюсь? Ну, в смысле… мы об этом не говорили. И странно заводить разговор о будущем перед такой заварушкой, но… как тебе кажется?
Кае ужасно хотелось засмеяться – и уже после, когда Ворон ушел, она очень гордилась, что удержалась.
– Мне кажется, ты ей нравишься. Но я бы на твоем месте поговорила с ней.
– Да-да, конечно. – Ворон ушел, и по тому, с какой интонацией он произнес свое «конечно», Кая совершенно уверилась том, что ничего обсуждать с Шоу он не собирается.
Почти сразу после этого – или прошло несколько часов? – к ней подошел Север.
– Готова, рыжик? – Он коснулся ее плеча, и Кая отстранилась.
– Готова. Вы… – Она запнулась. – Я не знаю, чего вы от меня ждете, но мы… не на одной стороне.
– Что за абсурд! – беззлобно удивилась маска. – Конечно, мы на одной стороне. Завтра мы пойдем в бой плечом к плечу, разве не так?
– Да, но… Ган…
Север покачал головой:
– Кая, Кая. Ну не будь хоть ты такой скучной, право слово. Зачем делить шкуру неубитого медведя? Ты хочешь увидеть его. Я тоже этого хочу. У нас общая цель – поэтому когда я достаточно вдохновлю своих людей на героическую смерть, то приду в лабораторию. Ты уж дождись… Мы не пустим сюда эту сволочь – но Гану поможем попасть домой. Вместе мы точно найдем способ – ведь с тобой пойдет кто-то из ученых, верно?
– Вы даже не знаете, жив ли он.
– На этот счет можешь не волноваться, рыжик. Конечно, он жив. Я бы почувствовал, будь иначе.
– Правда? – Она не удержалась, просто не смогла удержаться от этого жалкого вопроса, и Север хмыкнул почти сочувственно:
– Правда. Я в нем не сомневаюсь – и ты не сомневайся.
– Я не позволю вам причинить ему вред.
Маска качнулась:
– Ошибаешься. Ты не можешь мне не позволить.
Он был прав. Единственное, чем она могла помочь Гану, – это убить этого странного насмешливого человека… А она не была уверена, что сумела бы его убить, даже решившись на это.
И, что еще удивительнее, она не хотела его смерти – сама не знала почему.
– Тогда… пожалуйста, не причиняйте ему вреда. Если… когда мы встретимся. Почему вы не можете просто… поговорить?
Маска молчала, и в ее темных глазницах ничего нельзя было прочитать. Кая добавила:
– Завтра люди умрут… Зачем нужна еще одна смерть?
– Ты не казалась мне человеком, который решает проблемы словами, рыжик, – наконец сказал Север, и Кая промолчала.
– Ты мне нравишься, – продолжил дядя Гана, – сам не знаю почему. Есть в тебе что-то, чему еще только предстоит проявиться. Поэтому одно обещаю тебе точно: я позволю вам попрощаться. Ты это заслужила.
