В Средние века словом cunt шотландцы называли своих друзей, а англичане — детей. Но со временем слово это превратилось в «грязное название для грязной вещи». Впрочем, от него произошло множество средневековых фамилий (хотя, скорее всего, это были прозвища): Годвин Клоуканте (1066), Ганока Кантлз (1219), Джон Филлкант (1246) и Роберт Кливкант (1302). И если возможность встречи с мисс Ганока Кантлз на Гроупкантлейн кажется вам недостаточно любопытной (а должна была бы), скажу, что в норфолкских приходских книгах в 1328 году записана некая мисс Бель Вайдкант (wide — широкий)! Расселл Аш изучал забавные английские имена и фамилии. Он обнаружил, что в XIX веке в Англии жило целое семейство с фамилией Cunt — Фанни Кант (родилась в 1839 году), ее сын, Ричард Дик Кант, и дочери, Элла и Вайолет Кант.
В средневековой литературе случаев употребления этого слова тоже предостаточно. В «Притчах Хендинга» (ок. 1325) есть такой совет молодым девушкам: «Искусно береги свою «киску» и уступай только после свадьбы».
Джон Спид, карта Оксфордшира и Оксфордского университета, 1605. Улица Гроупкантелейн показана синим цветом
Уэльский поэт XV века Гверфул Мекэн советовал собратьям-поэтам воспевать «занавес над прекрасной, яркой «киской», который «хлопает в знак приветствия». Средневековое общество было гораздо более сексуально раскрепощенным, чем мы считаем, и «киска» не считалась словом оскорбительным, потому что и сам секс оскорбительным не считался. Конечно, речь не идет об утопии тотального сексуального раскрепощения, однако люди Средневековья не ходили в поясах целомудрия, как пытается нас заставить думать популярная мифология. Секс был источником юмора и эротики, основой супружеской жизни. Считать секс чем-то нечистым стали не так уж давно.
Шила-на-гиг XII века. Скульптура на церкви в Килпеке, Херфордшир, Англия
В определенный момент произошел сдвиг табуированной речи: если раньше главным табу было богохульство, то потом это место заняли телесные функции, на смену которым теперь приходят вопросы расовой принадлежности. В Средние века самые тяжелые наказания ожидали человека за богохульство. Если бы вы прищемили мягкую плоть молнией в XIII веке, то большее, что смогли бы произнести, это «зубы Господни», «раны Господни» или «очи Господни». «Киска» же оставалась обычным описанием, подходящим для всех ситуаций и случаев. Люди не искали эвфемизмов, не пытались замаскировать что-то медицинскими терминами, не прибегали к юмористическому гротеску — «киска» была «киской».
Одним из средневековых писателей, который сбросил «кисочную» бомбу с точностью военного дрона, был Джеффри Чосер (1343–1400). В «Кентерберийских рассказах» и «Доме славы» он использует не cunt, а queyntе. Но читателю не приходится долго раздумывать над смыслом странного слова:
Ну, так бери же всю и без остатка,
Но и расплачивайся, если сладко.
От ma belle chose, ее пусти лишь в торг,
Все покупатели пришли б в восторг.
Самую знаменитую шутку Чосера, связанную с «киской», мы находим в «Истории мельника», где queynte означает одновременно и «знание» и «киску» (помните, мы говорили о сходстве между словами cunning и cunt?)
Но дальше — больше, волю дал рукам
(Умел он ублажать девиц и дам):
«О, утоли любви моей томленье,
Непереносны от тебя мученья!»
[2]
Синоним quaint использовался и в других книгах. В итальяно-английском словаре 1598 года Джон Флорио использует его в качестве синонима к слову cunt. Игривое двойное значение слова quaint встречается также в стихотворении Эндрю Марвелла «К стыдливой возлюбленной»:
Поверьте, красота не возродится,
И стих мой стихнет в каменной гробнице;
И девственность, столь дорогая вам,
Достанется бесчувственным червям.
Там сделается ваша плоть землею,
Как и желанье, что владеет мною
[3].
Можно предположить, что и Уильям Шекспир в сонете ХХ (1609) использовал слово «acquaint» в качестве игры слов «quaint» и «cunt». Вообще, надо признать, что если кто и умел использовать cunt в комическом контексте, так это Шекспир. Возьмем, к примеру, «Гамлета». Во второй сцене третьего акта Гамлет спрашивает Офелию: «Леди, можно к вам на колени?» Офелия отвечает: «Нет, милорд». Гамлет спрашивает: «Вы думаете, у меня были грубые мысли?» («Do you think I meant country matters?») Когда Дэвид Теннант играл Гамлета, он специально выделял первый слог, чтобы подчеркнуть двусмысленность выражения «Cunt-ry matters». В «Двенадцатой ночи» (акт II сцена 5) Мальволио так описывает почерк своей хозяйки: «Клянусь жизнью, это рука госпожи: это ее эры, ее эли; а так она пишет большое П. Тут не может быть и вопроса, это ее рука». Репутация великого барда была слишком высока, и эти вольности были ловко заметены культурологами под коврик, но в пьесах Шекспира немало двусмысленностей и весьма соленых шуток. В 1807 году шокированный Томас Баудлер недрогнувшей рукой вычистил все грубости, чтобы Шекспира могли читать женщины и дети — так появилось издание «Шекспир для семейного чтения». Естественно, ни одной «киски» там не осталось. Кроме того, в «Гамлете» Офелия не совершает самоубийства, из «Генриха IV» напрочь исчезла проститутка Долль Тершит, а в «Ромео и Джульетте» пикантная фраза Меркуцио «сводня-стрелка указывает острием на полдень» превратилась в самую простую «стрелка показывает на полдень». Отсюда в английском языке появилось выражение «баудлеризация», то есть удаление из текста фраз, которые могут показаться сомнительными.
«Киска» постоянно фигурировала в откровенных балладах современников Шекспира. Они не считали нужным маскировать свои двусмысленности. Пьетро Аретино в «Рассуждениях Нанны и Антонии под фиговым деревом» (1534–1536) призывает читателей отказаться от цветистых эвфемизмов и говорить напрямую: «Пожалуйста, говори по-человечески, то есть называй своим именем и «ху», и «пи», и «жо», потому что только члены Ученой Академии способны понять, что это такое — парадный вход и черный, гвоздь в дыре, порей на грядке, засов на двери, ключ в скважине, пестик в ступке, соловей в клетке, черенок в ямке, ворота, клистир, кинжал в ножнах, колышек, посох, пастернак, яблочки, этот самый, эта самая, эта штука, это дело, эта история, то самое, рукоять, стрела, морковка, корень и все остальное дерьмо, которое застревает у тебя в глотке, потому что ты хочешь ходить на цыпочках в деревянных башмаках… так что впредь там, где «да», говори «да», там, где «нет», — «нет», иначе — берегись!» В шотландской пьесе «Филота» (1603) есть такая строчка: «протянул руку и схватил ее за киску». А Джон Кроуч в Mercurius Fumigosus (1654) воспевает «киску и добрую компанию». Но надо все же признать, что известные писатели, такие как Шекспир и Марвелл, использовали «киску» лишь в качестве пикантной приправы и старались маскировать ее разными намеками в меру возможности. Это позволяет предположить, что уже во времена Шекспира слово стало подвергаться цензуре.
