Жаль. Я остался без скиллтрита, на что втайне надеялся. Конечно, можно было раздеть Юлю и попытаться выудить газ из костюма, но против этого было сразу три причины. Первая — это опять же банальная потеря времени, причем приличная. Вторая — это однозначная потеря только-только налаженного контакта с самой Юлей. Пусть этот контакт пока что далек от даже нейтрального, но я хотя бы заставил ее задуматься в правомерности ее суждений о реадизайнерах и обо мне в частности. Она наверняка сложила в голове два и два — то, как я вдыхал скиллтрит из ее разбитого шлема и то, как я потом победил ее, — и сделала выводы. И после этого требовать от нее отдать мне то, с помощью чего я только что ее победил — значит, вызвать в ней совершенно закономерные отрицание и подозрение.
И наконец третья причина — нет никакой гарантии, что скиллтрит из костюма вообще можно изъять. Очень даже вероятно, что резервуары с ним банально не отстегиваются от костюма, или, по крайней мере, не отстегиваются без специальных инструментов. По крайней мере, я бы именно так и сделал — это же боевое снаряжение, как ни крути. А боевое снаряжение должно иметь пятикратный запас прочности и отказоустойчивости.
Как АГАТ.
Поэтому я аккуратно положил бесполезный шлем туда, где он лежал, и дождался, когда Ника вернется ко мне со стрелами.
— Помоги встать. — попросил я, глядя снизу вверх.
— Давай залечу. — с ходу предложила Ника. — Может, не до конца, но хотя бы ходить сможешь.
— Долго. — я покачал головой. — Лекарь из тебя такой себе, долго будешь возиться. Лучше помоги отойти отсюда подальше, и тогда — пожалуйста, хоть с ног до головы меня оближи.
— Размечтался. — в привычной манере фыркнула Ника, закидывая мою руку себе на плечо. — Ты слишком грязный для этого.
Я бросил последний взгляд на Юлю, которая не отрываясь смотрела на нас, кивнул на сломанный шлем, и мы с Никой поковыляли прочь — туда, куда и шли. К лесу.
Адреналин боя сходил на нет, боль в ноге наоборот нарастала. Резко стал тесным кроссовок — отек, как пить дать. Скорее всего, перелом, а, возможно, даже не один, учитывая, сколько костей в ступне понапихано.
Ничего, сейчас до леса доберемся, схоронимся там под каким-нибудь кустом, и Ника приведет меня в порядок хотя бы частично. Осталось проковылять метров сто…
— Почему ты ее не убил? — внезапно спросила Ника, даже не поворачивая головы в мою сторону. — Ты же мог ее убить.
Ее голос разительно отличался от того надменного фырканья, которым она произносила последние сказанные фразы. Она говорила тихо, и даже с какой-то печалью в голосе. Словно она лично была заинтересована в том, чтобы я разобрался с Юлей кардинальным образом.
А, впрочем, почему «словно». Так оно и было.
Только Ника мало что понимает.
Но это ничего. Я ей объясню. Как раз разговоры отвлекут от боли, и помогут скоротать время до леса.
— Мог. — не стал спорить я. — Только это было бы контрпродуктивно.
— В каком смысле? — удивилась Ника. — Она же хотела тебя убить! Ты, конечно, можешь мне не верить, но со стороны четкой было видно — она бы тебя не пощадила!
— Знаю. Но это не значит, что мне не следовало пощадить ее. Ты, может, этого не поймешь, но живая она ценнее, чем мертвая.
— Естественно, у мертвого нет никакой ценности вообще! — фыркнула Ника в привычной манере. — Но ты же не об этом, да?
— Само собой, нет. — улыбнулся я. — Я о том, что… Хм, как бы тебе объяснить?
Я на секунду задумался, подбирая слова.
Перед глазами живо встала картина из прошлого, из прошлого, которое осталось в другом мире. Сеть информаторов, охватывающая несколько городов и готовая разузнать любую информацию по моему запросу. Сеть информаторов, несколько связующих звеньев которой я вплел своими собственными руками, оставляя жизнь мелким воришкам, пытавшимся меня обокрасть, или головорезам, которые не знали, с кем связались. Просто потому что живые они были ценнее, чем мертвые.
Я решил начать издалека:
— Ты когда-нибудь раньше слышала про Иллюзионистов?
Ника молча помотала головой.
— Я так и понял из рассказа Юли. Значит, это совершенно секретный проект, который только-только вышел в свет, и она — одна из первых, что, в общем-то, соответствует ее рассказу. И если сейчас она умрет, это будет иметь сразу несколько последствий, ни одно из которых не будет приятным для нас.
— Например? — вздохнула Ника.
— Например?.. — я решил избежать последствий глобального плана, не касающихся напрямую нас, и перешел сразу к личному. — Например, конкретно нас с тобой будут считать убийцами и откроют на нас настоящую охоту.
— Как бы они узнали, что это мы?
— Во-первых, там был еще солдат раненый. Во-вторых, предвидя твой вопрос — уверен, что на территории академии есть и камеры наблюдения, и я совершенно уверен — все записи с них будут изъяты сразу же, как только закончится операция.
— Допустим. Но разве они так или иначе не узнают про нас?
— Сейчас мы для них просто беглецы. — пояснил я. — Не опасные убийцы, которых надо ловить в первую очередь, наряду с заговорщиками, а то и раньше них. Мы явно не в приоритете.
— Хорошо, уговорил. — согласилась Ника. — Что еще?
— А тебе мало? — усмехнулся я. — Еще, например, я хочу верить, что мы сможем обрести союзника в ее лице.
— Ты шутишь?! — вспыхнула Ника, да так, что аж румянец на щеках проступил. — Повторяю — она тебя убить хотела!
— В ней говорили эмоции. — я покачал головой. — Ты же сама слышала, что она говорила про задачу их отряда в рамках операции — справиться малой кровью. То, что Юля настолько вышла из себя — это ее личные заморочки. Возможно, на нее так действовал их газ, возможно, что-то еще… В любом случае, она действовала вопреки приказу, и за одно только это ее по головке не погладят даже ее же собственные работодатели. А с другой стороны — я, который оставил ей жизнь, хотя она уже была готова к смерти. Она ждала ее. Она тоже считала, что я должен ее убить.
— А ты весь такой благородный. — фыркнула Ника.
— Скорее расчетливый. Теперь Юля усомнится в собственной интерпретации событий и моего места в них. По крайней мере, она будет знать, что не все реадизайнеры участвуют в заговоре против людей, и самое главное — что в нем не участвую я. И, когда нам понадобится ее помощь, есть весьма ненулевой шанс, что мы ее получим.
Ника подняла одну бровь:
— Ты хотел сказать «если». Если понадобится.
Я повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза:
— Я хотел сказать то, что сказал.
Ника поджала губы и отвернулась. Хоть спорить не стала и с вопросами лезть тоже.
Может, она и сама поняла, что в мире закручивается спираль таких событий, что не разгрести не то что мне в одиночку, не то что нам вдвоем, а и тысячи таких пар как наша — не хватит.
