Беготня от скопий сначала по камням, а потом — по песку, не прошло бесследно. До общежития я шел, едва волоча ноги, и отрешенно подмечая, насколько теперь хреново выглядит моя обувь — шнурки висят отдельными кусками, пятки разлохмачены, будто я ими бешеных собак дразнил, а на правой ноге натуральная дырка, через которую вылезает большой палец.
Параллельно с этим я слушал рассказ Ники о том, что случилось, пока нас не было.
— Когда вы с Раткой пропали посреди урока, Персефона все бросила и прямо с общего поля телепортировалась к директору и доложила о ситуации, ну так мне потом первокурсники рассказали. А директор, судя по всему, с воплями «опять этот Колесников!» сразу побежал ко мне, сорвал нам занятие, конечно же. Спрашивал, не в курсе ли я, где ты. Представляешь — так спрашивал, будто ты по своей воле куда-то улетел!
Ника громко фыркнула, показывая тем самым свое мнение об умственных способностях директора, хотя и я, и, скорее всего она, прекрасно понимали, что за внешним ехидством она все лишь прячет свою нервозность, которая никуда не делась после того, как Ника увидела меня — просто не успела.
— Попросил тебе позвонить, но ты был вне зоны доступа. — продолжила Ника. — Тогда он отменил занятие и сел рядом, заставляя меня каждую минуту набирать тебе. Каждый раз ответ был одним и тем же — «абонент вне зоны доступа сети».
— Под землей были. — просто чтобы что-то сказать, прокомментировал я.
— Да неважно. — Ника махнула рукой. — Главное, что когда от тебя пришло сообщение, директор буквально силой вырвал телефон у меня и сам набрал тебя. После короткого разговора он бросил трубку обратно мне и куда-то убежал. Потом уже ко мне прибежал Найджел, этой мой однокурсник, и сказал, что директор на общем поле портал открывает. Ну, я, само собой, сразу поняла, что происходит, и поспешила туда же. А с тобой-то что произошло?
— Помнишь, как Ратко выдернули нас из портала и кинули в гнездо скопий?
Ника кивнула.
— Вот то же самое. Только на сей раз вместо портала использовали попытку телепортации. Первую в моей жизни.
— Это как? — не поняла Ника.
— Я сам ни хрена не знаю. — я пожал плечами. — Есть подозрение, что Себастьян, когда приезжал на родительский день, что-то сделал со мной, что и закинуло меня в итоге не туда, куда хотел я, а туда, куда хотел он.
— Такое вообще возможно? — удивилась Ника, и, после секунды раздумий возле дверей общежития, сама же и ответила. — Хотя хрен этих Ратко поймет. Учитывая, что они нас даже из портала смогли выдернуть, кто знает, какие еще козыри у них в рукавах припасены. Иди за мной.
Ника рывком распахнула дверь и вошла внутрь, я последовал за ней:
— Вот-вот. Я и так в реадизе мало что понимаю, так что я еще меньше тебя в курсе, возможно это или нет. — я развел руками. — Но, раз произошло, то, наверное, возможно.
— А точно… — Ника неуверенно посмотрела на меня. — Ну, не ты сам…
— В смысле? — не понял я. — Как ты себе это представляешь? Я в первый раз в жизни телепортируюсь, и сразу же оказываюсь на огромном расстоянии от того места, куда собирался телепортироваться? Да еще и в месте, в котором до этого никогда не был? Да еще и полном скопий? Ты серьезно думаешь, что я способен на это? Хотя бы чисто физически?
— Я уже ни в чем не уверена. — потупилась Ника. — Особенно в твоих собственных способностях. Дня не проходит, чтобы ты не удивил меня какой-то новой хренотой, о которой я даже помыслить не могла! Реадизайнеры годам изучают техники, ища в самих себе способы взаимодействия с реальностью, а ты не можешь исполнить базовых вещей, но при этом играючи творишь что-то, что лежит вообще за пределами воображения! Извини мой скепсис, но измерять твои способности к реадизу мерилом обычных реадизайнеров как-то не получается.
— Понимаю. — максимально убедительно произнес я. — Но, поверь, в этой незапланированной телепортации я не виноват. В этом конкретном случае я действовал точно так же, как действовал бы любой другой реадизайнер.
О том, что был еще и другой случай, даже целых два — когда я интуитивно превратил стрелу в подобие патрона, набитого дробью, и когда я не менее интуитивно из трех стрел построил прановую стену, фактически спасшую нам жизни, — я упоминать не стал.
— Тогда все, что я могу тебе посоветовать — это обратиться к Персефоне. — вздохнула Ника, открывая дверь своей комнаты. — Она у нас главный специалист по всяким телепортационным штучкам, и уж она-то точно знает, что конкретно с тобой сделал Себастьян и как от этого избавиться.
— Непременно. — тоже вздохнул я. — Уверен, она тоже не против поболтать со мной и выяснить, как я посмел утащить с собой ее ненаглядную Амину.
— Это все потом. — отмахнулась Ника, пропуская меня вперед себя в комнату.
Я зашел и с любопытством огляделся. Интересно же было посмотреть, как живет моя подруга.
Оказалось, что она живет почти так же, как я сам. Комната здесь по планировке была точно такая же, как у меня и Широ — две кровати, две тумбочки, два шкафа. Разница была разве лишь в том, что здесь из шкафа выглядывали платьишки и кружевные лифчики, а не мятые рубашки и брюки.
Ника подошла сзади и обхватила за пояс, ее пальцы сразу же устремились к пряжке ремня и принялись ее расстегивать:
— А сейчас надо заняться зализыванием твоих ран. — выдохнула она мне на ухо.
Ран на мне оказалось немного, но процедуру это, конечно, не сократило. Только через час я смог выйти от Ники, но зато от раны на боку и еще одной — на плече, которую она заметила не сразу, — не осталось даже покраснений, в этом Ника не соврала.
Оставшиеся сорок пять минут мы провели в постели.
Несмотря на то, что я казался самому себе выжатым, как лимон, и перспектива секса пугала еще большей слабостью, из комнаты Ники я вышел посвежевшим и будто бы даже немного отдохнувшим. У меня по-прежнему болели ноги и едва поднимались руки, но я хотя бы теперь не боялся того, что могу упасть в любой момент.
А вот чего до сих пор не было — так это праны. К счастью, я не словил истощение, но и без этого чувствовать себя полностью опустошенным — было неприятно. Даже если бы я хотел, для меня на сегодня все занятия точно были бы закрыты.
А я еще и не хотел.
Поэтому, после обеда, на который я едва успел, я переоделся, скомкал грязные и рваные вещи, закинул их в шкаф, и пошел искать Персефону.
Как ее искать — я, честно говоря, даже не подозревал. Если к директору я знал, как попасть, потому что меня туда отвели, то как озаботиться поиском конкретного преподавателя — оставалось загадкой. Можно было бы обратиться с вопросом к Нике, но я решил попробовать более надежный вариант — спросить о работнике академии у другого работника академии.
Поэтому я остановился в холле гостиницы и постучался в дверь комнаты Драйза.
Человек-дирижабль был у себя, и, судя по звукам изнутри, по своей комнате он натурально перекатывался. Сейчас он докатился до двери, и открыл ее.
