Монгольская армия направилась через проход возле Чу-юн к северо-западу от Пекина
[378]. Должно быть, эта «косматая» армия с огромными обозами награбленного, оставляющая могущественную страну, представляла собой ужасающее зрелище для коренных жителей. Сотни юных пленных, составляющие часть процессии, стали символом человеческого страдания, вызванного этой войной. Чингисхан не пошел дальше оазиса Долон-нор, поскольку не мог пересечь пустыню Гоби летом с армией, передвижение которой затрудняли добыча и пленные. Возможно, что в тот момент он просто не планировал дальнейших походов.
Мир, за который Цзинь пришлось заплатить такую высокую цену, оказался лишь перемирием. Теперь богатства Северного Китая находились под серьезной угрозой. По этой причине император чувствовал себя в Пекине уязвимым. В июне или июле он перенес столицу в Кайфын
[379] к югу от Хуанхэ
[380]. Тогда Кайфын называли Нанчин
[381]. Высший командующий Гао-цзи пошел с ним на юг. В бывшей столице, где оставался наследный принц
[382], командование принял военачальник Ван-йен Фу-хин
[383]. Он сделал все возможное, чтобы усилить защиту северной части империи Цзинь. Ляоян, столица нового государства киданей, тем не менее была завоевана.
Новости о перенесении столицы Цзинь были негативно восприняты правителями Сун. Они боялись, что Цзинь, пытаясь возместить свои потери на севере, обратятся к югу. Посольство Сун не получало поддержки от Чингисхана: длительная конкуренция между Сун и Цзинь была ему только на руку.
Переезд императора в новую столицу был расценен его подданными как дезертирство. В то время как он направлялся к югу, большая часть сопровождавшего его киданского войска взбунтовалась, повернула на север и предложила свои услуги монгольскому хану
[384]. Чингисхан не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он послал двух военачальников, Мухули и Самуху, в Северный Китай. Мухули направился в область реки Ляохэ, а Самуха — к Пекину, чтобы оказать поддержку вспыхнувшим там восстаниям
[385]. Мухули удалось отвоевать Ляоян и остальную часть территорий вассала Чингисхана Елюй Люге.
Годом ранее Чингисхан отложил наступление на Пекин, который был тогда защищен сильным гарнизоном. Восстания в армии и отъезд императора с частью гарнизона значительно изменили ситуацию. Чингисхан всегда хорошо понимал, что он мог и чего не мог сделать с доступными ему ресурсами. Он не предпринимал ничего из того, что было выше его сил. На сей раз он также рассудил правильно.
Армия, посланная императором Цзинь для укрепления защиты в Пекине, была отброшена монголами к северу от Качиена
[386]. Узнав об этом, пекинские военачальники, уже деморализованные отъездом императора, пришли в отчаяние. Ван-йен Фу-хин покончил жизнь самоубийством, приняв яд
[387]. Прежде чем монголы полностью окружили город, не только наследный принц
[388], но и его командующий с большим войском сумели бежать
[389]. Хотя положение казалось безнадежным, пекинцы поначалу мужественно сопротивлялись. Попытка Чингисхана заставить императора в Кайфыне подписать еще один мирный договор провалилась
[390]. В марте 1215 года Чингисхан собрал основные силы перед городом. Пойманные в ловушку жители были в отчаянии из-за бегства главнокомандующих и серьезной нехватки пищи. Только опасение страшного возмездия не давало им сдаться монголам. Голод довел испуганное население даже до людоедства.
Благодаря поддержке Мин-Гана, киданского полководца, перешедшего на сторону монголов
[391], Пекин пал в мае 1215 года
[392]. Чингисхан, недолго остававшийся со своими войсками во время осады, успел уехать в Долон-нор до падения Пекина. После входа его войск в город он не вернулся, чтобы разделить с ними триумф. Мин-Ган с частью армии Цзинь перешел на сторону монголов и снабдил их не только осадными устройствами, но и специально обученными войсками, которые могли использовать эти приспособления
[393].
В Пекине, в то время одном из самых больших городов Азии, находились великолепные дворцы, храмы, ворота и парки. Все это было монголами разрушено. Разорение города продолжалось больше месяца и совершалось с широким размахом
[394]. У нас есть воспоминания свидетеля этого печального события. Хорезмшах отправил посольство во главе с Баха ад-Дином Рази к Чингисхану, чтобы узнать новости о соседнем монгольском государстве, которое очень быстро укрепляло свою власть (см. гл. 7). Посол поведал персидскому историку Джузджани обо всем, что увидел и пережил в Китае, а тот в свою очередь сделал запись об этом в одной из хроник. Посольство добралось до Чингисхана вскоре после падения Пекина. В городе послы увидели следы ужасного разрушения. Кости убитых людей были сложены в большую груду. Гниющие трупы вызвали эпидемию лихорадки, от которой некоторые послы скончались. «Около одних городских ворот лежит огромная груда костей, — писал Баха ад-Дин Рази, — это останки 60 000 девочек, которые хотели бежать из города, чтобы не стать жертвами монголов»
[395]. В ранние годы своего возвышения при Чингисхане монголы понятия не имели о социальной функции города. Они знали, что должны разграбить, разрушить его и уничтожить всех его жителей.
Чингисхан послал троих испытанных друзей — Шиги-Кутуку, Архая Хасара и Онгура — в Пекин, чтобы те сторожили сокровища, которые император Цзинь оставил после себя. Эти сокровища охранял Хада, цзиньский чиновник, который давно начал сотрудничать с монголами. Он предложил этим трем монголам взять себе немного драгоценностей. Шиги-Кутуку отказался, полагая, что все, что прежде принадлежало императору Цзинь, теперь принадлежит Чингисхану. Об этом инциденте стало известно Чингисхану; он похвалил Шиги-Кутуку и высказал неодобрение поведению Архая Хасара и Онгура, которые не оказались столь же порядочными
[396]. Неделя за неделей караваны, нагруженные трофеями из роскошных дворцов, отправлялись к Долон-нору. Эти караваны, охраняемые войсками, сопровождали взятые в плен ремесленники, художники, ученые и чиновники.
