Перед началом этой своего рода священной войны Чингисхан совершил паломничество на святую гору Бурхан-Халдун, чтобы молить Вечное Небо о помощи. Он уединился на три дня в своей юрте, желая остаться наедине с Тенгри. На четвертый день он вышел, объявив, что Тенгри обещал ему победу
[345].
Помимо тех сведений, что Чингисхан получил от онгутов, он много узнал об империи Цзинь от мусульманских торговцев, которые монополизировали торговлю между Китаем и Центральной и Юго-Западной Азией. Многие из этих торговцев оказались внимательными наблюдателями, способными предоставить Чингисхану сведения самого разного рода. Они хорошо знали географию Китая и были в курсе проблем, стоящих перед тремя китайскими государствами
[346]. Чингисхану уже не раз приходилось сотрудничать с мусульманскими торговцами, и он понял, что может рассчитывать на них во многих отношениях. Поэтому он обеспечил их всем, что было, с его точки зрения, им необходимо. Со своей стороны мусульмане видели, что Чингисхан принес порядок и безопасность в Центральную Азию, что было на пользу их деятельности. Торговля развивалась за счет того, что монголы покупали многое из того, что были неспособны произвести сами. Этот взаимный интерес и обоюдное понимание положения создали своего рода союз между монголами и мусульманскими купцами. Поэтому торговцы были верными сторонниками Чингисхана, чем Великий Монгол пользовался в полной мере и очень умело
[347].
В то время как Чингисхан готовился к войне, дела в могущественной империи Цзинь обстояли не лучшим образом. В 1194 году Желтая река (Хуанхэ) еще раз изменила свое течение, проложив новое русло к морю. Это сопровождалось повсеместными наводнениями, которые вместе с финансовой политикой Цзинь привели к хаосу в империи. Логическим продолжением стал голод, принесший людям много страданий.
Армия империи Цзинь, которая первоначально состояла из конницы чжурчжэней, была позже дополнена пехотой, а в начале XIII столетия стала многонациональной; теперь она включала не только чжурчжэней, но и киданей, китайцев и представителей других народов
[348]. Цзинь, однако, была не в состоянии бросить всю армию на борьбу с Чингисханом. Она продолжала враждовать с Сун, и в 1206 году Сун и Цзинь находились в состоянии войны друг с другом. Сун позволила бы «варварам воевать против варваров», если бы Чингисхан напал на империю Цзинь, надеясь получить выгоду от поражения Цзинь. Сун, вероятно, предпочла бы помогать Чингисхану, а не Цзинь. Таким образом, войска Цзинь должны были оставаться и на юге. Си-Ся, вынужденное признавать Чингисхана в некоторой степени своим сюзереном, было кинуто Цзинь во время осады Нинся. Наконец, волнения в империи Цзинь требовали необходимости во всем проявлять осторожность. Сильной стороной Цзинь были огромные укрепления на севере, который заставили монголов обойти их стороной. С другой стороны, для укомплектования этих пограничных крепостей требовалось много людей.
Численность армии Чингисхана неизвестна. Вспомогательные войска были включены в монгольскую армию, но в то время они не могли быть многочисленными. Несомненно, часть войск оставалась в Монголии, так как Кучлук бежал на запад и все еще представлял угрозу для монголов. Вероятно, Чингисхан начал вторжение в Северный Китай с 60–70-тысячной армией (см. гл. 5).
Война против империи Цзинь, которую Чингисхан начал в 1211 году, продолжалась (хотя периодически заключались неустойчивые перемирия) и после его смерти. Его сын и преемник Угедей не был в состоянии одолеть упрямого врага до 1234 года. То, что война длилась так долго, во многом объясняется особенностями монгольской тактики. Они не знали, как штурмовать мощные укрепления своей конницей. Их степной опыт позволял им только захватывать деревни и уносить оттуда все, что они находили. Таким образом, они могли только захватывать менее защищенные поселения в Северном Китае. Большая часть населения при этом вырезалась. Часть жителей попадали в плен. Однако после того как монголы покидали завоеванные территории, их снова заселяли китайцы. Иногда монголам приходилось захватывать одну и ту же область по два или три раза. Резня людей, которую монголы устраивали, чтобы устранить вероятность восстаний против них, была в этом случае бесполезна: было невозможно истребить огромную массу китайского населения.
После курилтая 1211 года Чингисхан двинул войска против Цзинь. В 1211–1212 годах борьба происходила главным образом в Северной Шанси и Северном Хэбэе, где территория была методично прочесана во всех направлениях и опустошена отрядами монгольской армии
[349]. Однако лишь маленькие и плохо защищенные города оказались в их руках; пограничные крепости оставались незахваченными. В 1211 году в предгорье Йехху (между Калганом и Хуалеем) монголы столкнулись с армией Цзинь и полностью ее разбили. Девять лет спустя на это поле битвы обратил внимание даосский монах Чань-чунь, направляющийся к Чингисхану, — оно все еще было покрыто человеческими костями
[350]. После сражения Джебе проложил себе дорогу к воротам Пекина
[351].
В 1212 году произошли события, которые имели благоприятные последствия для Чингисхана. В районе реки Ляохэ его призыв мстить за киданей, завоеванных чжурчжэнями, был услышан. Член свергнутой династии Ляо, Елюй Люге, восстал против Цзинь
[352]. Чингисхан, который, очевидно, ожидал этого, послал Джебе с армейским подразделением к Елюю Люге, чтобы предложить свою помощь. Монгольский военачальник должен был сначала захватить город Ляоян, но не видел возможности осуществить это своей конницей. Он создал видимость отступления, оставив позади несколько военных складов, что подтолкнуло защитников открыть ворота, чтобы захватить оставленные войска. Под покровом ночи Джебе вернулся, прошел через открытые ворота и взял город
[353]. Елюй Люге провозгласил себя правителем киданей
[354], признав Чингисхана своим сюзереном. До самой своей смерти в 1220 году он оставался верным вассалом Великого Монгола
[355]. Новое государство Ляохэ было, вероятно, не очень мощным, тем не менее представляло угрозу для Цзинь.
Летом 1213 года первое укрепление пограничной области, Суан-хуа, оказалось в руках монголов
[356]. Вскоре после этого армия Цзинь была разбита близ Хуалея
[357]. Вероятно, что это событие и поражение в 1211 году сделали государство Цзинь более осторожным, так как впоследствии в течение всего периода пребывания Чингисхана в Северном Китае крупных схваток с ним больше не было. Правители Цзинь поняли, что монгольская конница представляла опасность на открытом пространстве, но была бессильна против укрепленных объектов. Поэтому армия Цзинь скрылась за каменными стенами городов и довольствовалась тем, что могла продолжать войну в относительной безопасности.
