Она дала ему адрес, выждала, пока Рорк не ввел его в бортовой компьютер.
– Ну как? Ты купил команду «Доджерс»?
– Увы, нет, но, если ты хочешь, только скажи…
Ева откинула голову назад и задумалась, пока он вел машину.
– Не понимаю, как люди могут тут жить, – заметила она. – Один раз их здорово тряхнуло, но они напрасно думают, что в одну воронку второй снаряд уже не угодит.
– Но ветерок тут приятный, – возразил Рорк. – И уж что им точно удалось, так это снизить уровень загазованности и шума.
– А мне кажется, весь этот город какой-то киношный. Все такое бело-розовое. Слишком много здоровых тел и улыбающихся лиц. Это как-то неестественно. И еще я не понимаю, зачем им пальмы прямо посреди города. Это как-то неправильно.
– Что ж, вот это тебе должно понравиться. Дом, который ты ищешь, явно заброшен и находится в полуразрушенном состоянии. А местные жители выглядят довольно подозрительно. Все, как один.
Ева выпрямилась и огляделась вокруг.
Половина уличных фонарей не работала, само здание было полностью погружено во мрак. Большинство окон были заколочены. Вокруг слонялись поодиночке и группками темные личности, в одном месте она безошибочно разглядела, как порция наркотика перешла из рук в руки.
– Вот это больше похоже на правду. – Оживившись, Ева вышла из машины. – Машина полностью под охраной?
– Начинена по самое «не могу». – Рорк поднял верх, включил замки и дефлекторы.
– Ее комната была на третьем этаже. Можно пойти поглядеть, раз уж мы здесь.
– Как приятно рыскать по заброшенному дому, где на каждом шагу кто-то норовит тебя пырнуть, оглушить или подорвать.
– У тебя свои забавы, у меня свои. – Ева оглядела окрестности, выбрала нужного ей человека: – Эй, задница!
Обколотый наркоман в длинной черной куртке поднялся на ноги.
– Если мне придется за тобой гнаться, я разозлюсь, – предупредила Ева. – Я могу поскользнуться, и моя нога может чисто случайно попасть тебе по яйцам. У меня вопрос. Дашь ответ, получишь десятку.
– Ничего не знаю.
– Значит, десятки не получишь. Давно ты тут вшиваешься?
– Давно. Никого не трогаю.
– Ты был тут, когда Сьюзи Мэннери задушили на третьем этаже?
– Черт, я никого не убиваю. Никого не знаю. Может, это люди в белом.
– Что за люди в белом?
– Да вы же знаете. Парни из-под земли. Днем они крысы. А ночью людей убивают во сне. Полиция знает. Может, они тоже полиция.
– Ну да, конечно. Люди в белом. Сгинь, – сказала ему Ева и направилась к дому.
– А где моя десятка?
– Неверный ответ.
У нее самой не было ни одного верного ответа, пока она взбиралась на третий этаж. Комната Мэннери была уже занята кем-то, но жильца не оказалось на месте. На полу лежал драный матрац, рядом стояла коробка с тряпьем и валялся недоеденный бутерброд.
Все, кого Ева сумела застать и расспросить внутри дома, знали не больше, чем обколотый снаружи. Никто ничего не видел, не знал, ничего не делал.
– Мы даром тратим время, – сдалась наконец Ева. – Это не моя территория. Я не знаю, на кого давить. А если бы и знала, мне это вряд ли помогло бы. Когда человек живет вот так, люди думают, что он поставил на себе крест. Но Сьюзи Мэннери была не такая. Слоун дал мне список ее личных вещей. У нее была одежда, запас еды и чучело собаки. Человек не станет таскать за собой собачье чучело, если он поставил на себе крест. Она, наверное, накурилась к тому времени, как он пришел, и была под кайфом, но она была жива.
Рорк повернул ее лицом к себе в душной и грязной комнате.
– Лейтенант, вы устали.
– Все нормально.
В ответ он лишь погладил ее по щеке. Она на минуту закрыла глаза.
– Да. Я устала. Мне знакомы такие места. Пару раз, когда у него было жидковато с деньгами, мы ночевали в таких местах. Черт, это могло быть прямо здесь, откуда мне знать? Я многого не помню.
– Тебе бы поспать.
– Посплю в самолете. Ладно, нечего тут торчать. Все равно в Нью-Йорке мне лучше думается.
– Ну тогда поехали домой.
– Похоже, с подъемными в загородной командировке ничего не вышло.
– Ничего, я впишу их в твой счет.
Она уснула в самолете, пересекавшем страну, и ей приснились крысы, превращавшиеся в людей в белом. Приснился мужчина без лица, душивший ее длинным белым шарфом и завязавший его пышным бантом у нее под подбородком.
ГЛАВА 17
Марлин Кокс три ночи в неделю отрабатывала смену с десяти до двух в ирландской пивной Райли. Кабачком владел ее дядя. Вообще-то его фамилия была Уотермен, но его мать была урожденная Райли, и дядя Пит решил, что имеет право.
Марлин училась в аспирантуре Колумбийского университета, и работа помогала ей оплачивать занятия. Она изучала ландшафтный дизайн, хотя планы на будущее после получения ученой степени у нее были самые туманные. Марлин просто нравилось учиться в колледже, и она оставалась студенткой в двадцать три года.
Она была хорошенькой миниатюрной брюнеткой с длинными прямыми волосами и наивными карими глазами. В начале лета родные так беспокоились о ней – в Нью-Йорке были убиты несколько студентов, – что Марлин отменила свои летние занятия. Она и сама была немного напугана, глупо было бы это отрицать. С первой убитой девушкой она даже была немного знакома. Очень шапочно, но все-таки для нее это стало шоком – узнать на экране в теленовостях лицо сокурсницы.
До сих пор Марлин не знала ни одного человека, который умер бы, а уж тем более насильственной смертью. Ее не потребовалось долго убеждать, что надо держаться ближе к дому и быть настороже.
Но полиция поймала убийцу. И оказалось, что с ним она тоже была немного знакома. Мысль об этом казалась жутковатой и щекотала нервы.
Теперь, когда страхи улеглись, Марлин уже не вспоминала о малознакомой девушке и об убийце, с которым однажды немного поболтала в компьютерном клубе. Ее жизнь, заполненная домашними заботами, работой и занятиями, стала совершенно нормальной. Пожалуй, даже слишком нормальной. Обыденной, если уж на то пошло. Марлин с нетерпением ждала начала семестра. Ей хотелось вернуться к занятиям, вновь встретиться с друзьями, ощутить насыщенный рабочий ритм. Она обдумывала возможность вступить в более серьезные отношения с парнем, с которым начала флиртовать во время безвременно оборвавшейся летней сессии. Марлин вышла из метро в двух кварталах от дома, в котором делила квартиру с двумя кузинами. Это было хорошее место, одобренное ее семьей. Тихие улицы, дружелюбные соседи. Короткая пешая прогулка не пугала Марлин. Этим маршрутом она ходила уже два года, и никто ее ни разу не побеспокоил.
