– Говорят, некоторым писателям требуется пережить то, о чем они пишут, на личном опыте. Им нужен практический подход, и только после этого они могут выразить свой опыт в словах. Такое предположение его развеселило.
– Вы хотите знать, не порезал ли я пару уличных проституток ради своих исследований? – Брин раскатисто рассмеялся, но вдруг его смех замер подобно волне, разбившейся о стену, потому что Ева продолжала наблюдать за ним молча. Он заморгал, потом шумно сглотнул. – О, черт, вы не шутите! Я подозреваемый? – Румянец сошел с его лица, оно побледнело и заметно залоснилось от пота. – Вы серьезно?
– Я хотела бы знать, где вы были второго сентября между полуночью и тремя часами утра.
– Дома, скорее всего. Я не… – Он вскинул обе руки, почесал голову. – Черт, у меня мозги не работают. Я думал, вам нужна консультация. Я был прямо-таки польщен. Гм… Я был здесь. У Джульетты – это моя жена – была назначена поздняя встреча, она вернулась домой только к десяти. Она с ног падала и поднялась прямо в спальню. Я еще немного поработал. Пока Джед не спит, поработать толком не удается. Тишина наступает только ночью. Я работал до часу, может, немного позже. Могу проверить по компьютеру. Я человек привычки, у меня распорядок. Каждый вечер перед сном я обхожу дом. Проверяю сигнализацию, смотрю, заперты ли двери, заглядываю к Джеду. Вот и все.
– Как насчет утра в воскресенье?
– В это воскресенье? – Брин вскинул голову, посмотрел ей в лицо. – Моя жена встала вместе с Джедом.
Он помолчал, и Ева заметила, как изменилось его лицо. Шок сменился любопытством, удовольствием, даже гордостью за то, что его сочли подозреваемым в убийстве.
– По воскресеньям я обычно позволяю себе поспать, а она занимается сыном. Ей нечасто выпадает случай побыть с ним наедине. Обычно я им занимаюсь. Она повела его гулять в парк. Как правило, они уходят рано, устраивают завтрак на траве, если погода хорошая. Джед это обожает. Я проснулся ближе к полудню. А почему именно в это воскресенье? Я что-то не понимаю…
Но тут он понял. Ева видела по лицу, как произошел контакт.
– Женщина была найдена задушенной в своей квартире в это воскресенье. Женщина средних лет, жила одна. Сексуальное насилие и удушение.
Теперь его глаза прищурились, румянец вернулся.
– Сообщения в прессе были довольно отрывочные, но удушение и сексуальное насилие – это не стиль Потрошителя. Женщина в летах, у себя дома – это тоже не в его духе. Какая тут связь?
Под пристальным взглядом Евы Брин подкатился ближе на своем кресле.
– Послушайте, если я и есть убийца, я уже в курсе событий, и ничего нового вы мне не скажете. Если я всего лишь эксперт по серийным убийцам, ознакомьте меня с деталями, это может оказаться полезным. В любом случае вы ничего не теряете.
Она уже решила, что она ему расскажет, а что от него скроет, но еще несколько секунд выдерживала паузу.
– В качестве орудия убийства был использован пояс от халата жертвы. Пояс был завязан бантиком под подбородком.
– Бостонский Душитель. Это его фирменный знак. – Брин щелкнул пальцами, крутанулся на кресле и принялся перебирать стопки дисков и папок с делами у себя на столе. – Я собрал о нем много информации. Вот это да! У вас сразу два убийцы, имитирующих знаменитостей? Работают в паре, как Леопольд и Лейб? Или… – Он замолчал и сделал глубокий вдох. – Не два, всего один. Один убийца, работающий по списку. Подражающий своим героям. Вот почему вы заподозрили меня. Вам пришло в голову, что я вижу в своих персонажах именно героев и путаю литературу с реальностью. Вдруг я захочу стать одним из них? – Он вскочил на ноги и начал энергично мерить шагами комнату. Ева решила, что это именно избыток энергии, а не нервы. – Нет, это просто поразительно, убей меня бог! Он наверняка читал мои книги. Жуть, конечно, но в то же время вроде бы даже лестно. Де Сальво! Совершенно не похож на Джека. Из рабочей семьи, женат, типичный неудачник. Джек, скорее всего, был человеком образованным, из высшего сословия.
– Если информация, которую я вам только что сообщила, просочится в прессу, я буду знать, откуда утечка. – Ева выждала, пока Брин не перестал расхаживать и не посмотрел на нее. – Я превращу вашу жизнь в ад.
– С какой стати мне передавать ее в прессу? Чтобы кто-то меня опередил и написал об этом первым? – Он снова сел. – Эта история – явный бестселлер. Знаю, это звучит цинично, но я в своей профессии должен точно так же забывать о сантиментах, как и вы в своей. Я помогу вам всем, чем смогу. У меня накоплены целые горы данных по всем известным серийным убийцам, начиная с Джека Потрошителя, и по нескольким менее известным, но представляющим интерес. Я предоставлю вам все эти данные, буду у вас гражданским консультантом и откажусь от гонорара. А когда все будет кончено, я напишу об этом.
– Я обдумаю ваше предложение. – Ева поднялась на ноги. И вдруг увидела среди разбросанных в беспорядке по столу папок коробку кремовой почтовой бумаги.
– Шикарная бумага, – заметила она, подошла к столу и взяла коробку в руки.
– Что? Ах да. Я ее использую, когда хочу произвести впечатление на кого-нибудь.
– Вот как? – Ее глаза буравили его как лазеры. – На кого вы хотели произвести впечатление в последнее время?
– Черт, откуда мне знать? Кажется, я использовал ее пару недель назад – писал моему издателю. Благодарственное письмо после званого обеда. «Спасибо за хлеб-соль» – так всегда называл эти письма мой отец.
– Откуда у вас эта бумага?
– Должно быть, Джульетта ее купила. Нет, погодите. – Он встал и с озадаченным видом взял коробку у Евы. – Нет, это не так. Это был подарок. Точно, теперь я вспомнил. Пришла посылка на адрес издательства с письмом от поклонника. Читатели все время присылают какие-нибудь сувениры.
– Сувенир от поклонника на пятьсот евро?
– Шутите? Пятьсот евро? Вот это да! – Не сводя глаз с Евы, Брин взял коробку и поставил ее обратно на стол. – Надо бы мне быть с ней поосторожнее.
– Мне нужен образец этой бумаги, мистер Брин. Она совпадает по типу с той, что была оставлена на месте преступления в обоих случаях.
– Да, все это чертовски странно. – Брин тяжело опустился в кресло. – Берите. – Целая буря чувств пронеслась по его лицу, он нервно провел рукой по своим густым светлым волосам. – Он знает обо мне. Он читал мои книги. Что там говорилось, в этом письме? Не помню.
Что-то насчет того, что он ценит мою работу, внимание к деталям… что-то в этом роде. Ах да, еще он писал, что восхищается тем энтузиазмом, который я вкладываю в свои книги.
– Письмо при вас?
– Нет, я не стал его хранить. На некоторые письма я отвечаю лично, но в основном это делает робот-секретарь. Если это обычная почта, мы отвечаем на письма, а потом перерабатываем бумагу. Думаете, он использовал мою работу в поисках материала? Это ужасно и, честно говоря, лестно.
