Мы дурачились и смеялись всё время, пока были в квартире. Признаюсь, даже не помню, когда я себя чувствовала настолько легко и свободно. Всё-таки все эти свидания – страшные нервы, а вот такая дружеская прогулка – самое то.
И именно потому я вновь окинула Петрова особым женским взглядом. Матримониальным.
Что ни говори, друг он хороший. Так, может?..
Нет, нет и ещё раз нет. Не портим сегодняшний вечер, а вот завтра уже подумаем.
Мы вылетели из подъезда, как если бы завистливый взгляд Лидии Ивановны выдал нам хорошего пинка. С хохотом погрузились на какую-то крутую двухколёсную машину, рванули с шумом, гамом, дымом, растворились в ночи.
Я чувствовала себя подростком, сбежавшим на вечеринку через окно. Драйв, ветер в лицо, бесконечная череда огней, смазанная в единую оранжевую полосу, запах пыли, парфюма Василия и свободы.
Мотоцикл затормозил на видовой.
– Сперва красота и минутка тишины, затем мчим в «Кот и клевер», будем орать песни, пить и буянить.
– Идеально! Я здесь сто лет не была.
– Аналогично.
– Куда же ты водишь своих девиц, в рестораны? – не удержалась я от любопытства.
– Кто тебе уже про девиц наплёл? Измайлов?
– Разведка донесла.
– Ага, знаю я ту разведку. Он по тебе с ума сходил в старших классах. Мне иногда кажется, что он где-то не туда свернул. Хороший ведь был мужик.
– А сейчас? – уточнила, словно не я сегодня утром любовалась задом и моральным обликом Измайлова.
– Да он и сейчас нормальный. Друг. А с женщинами у него всё не слава богу. Я рад, что у вас дальше не зашло.
– Почему?
– Давай сменим тему, ок? – предложил Василий.
– Сказал «А», говори и «Б», – решила проявить настойчивость.
– Как с вами, женщинами, иногда сложно. Почему нельзя просто сказать: не доверяй ему?
– Потому что я не могу понять твоих мотивов, а значит, не послушаю? – уточнила медленно, как не уверенный в ответе ученик, вглядываясь в лицо «учителя», чтобы не пропустить малейшую реакцию.
– Ты тоже своя, я забочусь о тебе. Достаточно? Хотя кому я вру? Я ведь знаю, что недостаточно, – выдохнул он обречённо.
– Вот-вот, – поддержала его правильный по всем параметрам вывод. – Ну скажи уже. Я клянусь, что никому!
– Он не уважает женщин и охотится за ними из спортивного интереса. Для галочки, – как на духу сообщил Петров. – Могу поспорить, Милана провела у него ночь.
– Не-а, ты проспорил.
– Да ну, не может такого быть. Я же видел, как он её прибалтывает. Все коронные приёмчики, они всегда работают.
– Это он у неё ночевал, – раскрыла я интригу века.
– А, ну это роли не играет. Короче, просто держи с ним ухо востро. Он красиво говорит, но во всём, что касается обещаний женщинам, на него лучше не полагаться. Только не думай, что он такой гад. Его одна фря здорово подставила, но этого уже тебе не расскажу, и не проси. Главное, держись от него подальше в романтическом плане… Хотя после Миланы ты его и так не захочешь.
Догадаться, что речь о внебрачном ребёнке Измайлова, труда не составило. Да и знаю я таких мужчин, которых одна женщина разочаровала так, что он начинает использовать других – вроде как мстит, а затем входит во вкус. Ничего, и на него найдётся управа. Хотя, как по мне, с такими проблемами нужно сразу идти к психологу и не выносить себе мозг – пусть это сделает профессионал, а затем поможет установить его обратно, только в собранном, очищенном от лишних тараканов виде.
– Ага. А ты, Вась? Что там за история с малолетками из клубов?
Я по-свойски толкнула его бедром, вроде как вся такая из себя подружка, что некуда деваться, своя в пень. Давай, мол, колись, друг милый, это только для поддержания разговора, ну и из сугубо женского интереса; отнесись с пониманием и снисходительностью.
– Ох уж эти женщины! Всё разведают! Хотя чему я удивляюсь, когда у нас общие друзья в ФСБ трудятся? – хохотнул Петров. – Признаюсь, сам пользуюсь связями иногда, правда, для других дел. А девицы… Ну, Эль, кто бы на моём месте отказался от внимания молодых и красивых? Тем более сейчас такие кошечки пошли – ни стыда ни совести. В постели никаких ограничений, никаких претензий и обязательств. То, что нужно рабочему человеку после тяжелого трудового дня.
– Я думала, рано или поздно мужчины нагуливаются и приходят к мысли, что очередь профурсеток уже не вдохновляет, хочется и борща с пампушками, и человека, с которым можно поделиться не только размером банковского счёта, но и делами, планами, мечтами. Друзья – это тоже хорошо, но всё-таки недостаточно.
– Чёрт его знает, Эль. Сперва я думал, что должна появиться та самая, ради которой остепенюсь, но по ходу после тридцати влюбиться ещё сложнее, чем после двадцати пяти. Запросы совсем другие. Или бабы.
– Женщины, Петров, – поправила я.
– Женщины, – послушно повторил он.
– Согласна, запросы растут, требования так вообще как при отборе космонавтов для первого полёта на Марс. Я бы и замуж не выходила, мне и так чудесно живётся, но ты же знаешь мою маму. Ей вынь да положь внука или внучку – и гуляй дальше, делай что хочешь. Я даже подумывала родить для себя, но как? Обманом не хочу. Жизнь такие фортели выкидывает, что только диву даёшься. Потом твой ребёнок выйдет замуж за брата по отцу или женится на сестре, вот будет номер, да?
– Сюжет для сериала, – пошутил Петров.
– Ну. Только жизнь похлеще любого сценариста пишет. Безжалостно и без поблажек.
– Так, красавица моя, что-то у нас разговор ушёл не туда, – заметил он. – Помчали тусить и развлекаться! Тебя надо напоить и затанцевать вусмерть, чтобы совсем не могла о чём-то думать и грустить.
– Поняла, не дура. Мозги не украшают женщину, – произнесла фразу, которая, по моему глубокому убеждению, больше подошла бы Измайлову.
– Наоборот. Но они не подходят для сегодняшней ситуации, не хочу, чтобы ты грузилась. Такие разговоры должны вестись на кухне в пять утра между упитыми друзьями. На трезвую голову я к философии не готов, – принялся балагурить Петров, запихивая меня на мотоцикл. – Погнали, крошка!
Не помню, называл ли меня кто-то крошкой когда-либо, но в тридцать четыре это определённо комплимент.
Мы неслись на бешеной скорости по опустевшему ночному городу, взбираясь на сопки, ныряя в какие-то подворотни, о которых я прежде и слыхом не слыхивала, а затем и вовсе полетели инспектировать вантовые мосты в ночном освещении.
Жажда скорости сменилась совсем другими чувствами. С затаённой любовью смотрела на родные пейзажи. Оранжевые огни делали ночь уютной и мирной. Море светилось тысячей огней, поблескивая за леерами, привлекая к себе внимание, очаровывая. Я вытягивала шею, выискивала взглядом знакомые строения, улыбалась и прижималась к надёжному другу и потенциальному кавалеру.
