– У тебя весьма своеобразное чувство стыдливости. Я принесу тебе халат.
– Никогда не видела здесь роботов.
– Я подумал, тебе не понравится, если Соммерсет принесет нам обед.
Он подал ей халат, если это изделие можно было так назвать. Оно было длинным, черным и абсолютно прозрачным.
– Не забывай, что это и мой праздник, – усмехнулся Рорк, когда Ева нахмурилась. Он облачился в другой халат, куда менее прозрачный, разлил шампанское, которое открыл робот, и протянул ей бокал.
– За первую годовщину и за все последующие! – провозгласил он, чокаясь с Евой.
Рорк отпустил робота, и Ева отметила, что он не забыл ни одной детали, заказывая еду. Здесь были такие же сочные омары, ломтики говядины в ароматном соусе и глянцевый холмик икры, что и в их свадебную ночь.
Свечи мерцали, а к шуму дождя присоединились звуки флейты и струнных инструментов.
– Я ничего не забыла, Рорк. – Ева наклонилась к нему. – Мне хочется, чтобы ты знал: я не отказалась бы ни от чего, происшедшего с тех пор, как я впервые увидела тебя. Как бы сильно ты меня ни раздражал.
Рорк покачал головой.
– Ты самая удивительная женщина из всех, каких я когда-либо знал. – Когда Ева засмеялась, пытаясь отстраниться, он схватил ее за руку. – Да нет, в самом деле! Ты храбрая, умная, забавная… и несносная. Капризная и в то же время сострадательная. Ласковая, обворожительная и опасная, как змея. Самоотверженная и упрямая, как мул. Я обожаю каждый твой кусочек, Ева.
– Ты так говоришь, потому что хочешь поиметь меня снова.
– Надежда умирает последней. Но у меня есть для тебя еще кое-что. – Рорк достал из кармана халата две серебряные коробочки.
– Сразу два подарка по одному поводу? Черт возьми, к брачному свидетельству нужно прилагать дискету с инструкциями на этот счет.
– Не волнуйся, эти два подарка неразрывно связаны друг с другом.
– Значит, их можно считать за один? Тогда о'кей.
– Рад это слышать. Посмотри сначала первый.
Ева открыла коробочку, которую он ей протянул. Старинные серьги с драгоценными камнями, оправленными в серебро, сверкали всеми цветами радуги.
– Я знаю, что ты равнодушна к побрякушкам и считаешь, что я их тебе навязываю. – Рорк взял свой бокал. – Но это необычные серьги, и я думаю, ты со мной согласишься.
– Они великолепны. Выглядят, как какое-то языческое украшение. Хочешь, чтобы я их надела?
– Постой, я сам. – Обойдя вокруг тележки, Рорк подошел к ней и продел в уши серьги. – Тебе они к лицу. Но мне кажется, их история понравится тебе больше. Некогда эти серьги принадлежали Грейн Ни Мейл – так ее имя звучит по-ирландски. Эта женщина была вождем племени и великим мореходом, поэтому ее называли морской королевой. – Он снова сел, глядя, как серьги поблескивают в ушах жены. Его речь обрела неторопливый, повествовательный ритм, а в голосе появились чисто ирландские интонации, которые всегда различала Ева. – Она жила в шестнадцатом столетии – веке насилия. На долю Ирландии этого насилия пришлось с избытком, но Грейн славилась своей отвагой. В ее жизни были триумфы и трагедии, но она никогда не сдавалась. На западном острове, где выросла Грейн, все еще стоит ее замок, в котором она защищала свой народ от завоевателей.
– Короче говоря, она надирала им задницы, – подвела итог Ева.
– Вот именно, – усмехнулся Рорк. – И поскольку ты делаешь то же самое, я думаю, Грейн была бы довольна тем, что ее серьги достались тебе.
– Я сама этим довольна.
– А теперь посмотри вторую часть подарка.
Ева открыла другую коробочку. Внутри лежал овальный серебряный медальон с вырезанной на нем мужской фигурой.
– Кто этот парень?
– Это святой Иуда – покровитель полицейских.
– Шутишь? Неужели у копов есть свой святой?
– Конечно. Кроме того, он является покровителем безнадежных предприятий.
Ева засмеялась, поднеся медальон к свету.
– Это хорошо. Одним выстрелом мы убьем двух зайцев.
– Надеюсь, что да.
– Выходит, это вроде талисманов. – Она надела медальон. – Идея мне нравится. Не помешает добавить везения к мозгам, о которых ты недавно говорил.
На этот раз встала Ева. Она подошла к Рорку и поцеловала его.
– Спасибо. Побрякушки просто замечательные.
– Очень рад. А теперь, если ты хочешь очистить стол…
– Не торопись. У меня тоже есть подарок, но я должна сходить за ним. Сиди здесь.
Ева выбежала из комнаты, явно забыв о прозрачном халате. Рорк налил шампанского ей и себе, надеясь, что она не наткнется на Соммерсета.
Так как Ева вернулась достаточно быстро и без сердитых замечаний, он решил, что поход обошелся без инцидентов. Она протянула ему пакет в коричневой бумаге. По форме Рорк догадался, что внутри картина. Зная, что Ева не принадлежит к знатокам живописи, он с любопытством разорвал бумагу.
Это действительно оказалась картина, изображающая их обоих под цветущим деревом. Они смотрели друг другу в глаза, держась за руки, на которых поблескивали новенькие обручальные кольца. Рорк очень хорошо помнил этот момент – как и следующий, когда они обменялись первым поцелуем мужа и жены.
– Я сделала слайд с нашей свадебной пленки и отдала художнику, которого знает Мевис. Он настоящий мастер – не то что другие ее знакомые, которые просто делают рисунки на теле. Возможно, ты бы нашел кого-нибудь получше, но… – Ева улыбнулась, увидев в его взгляде изумление и радость. Ошеломить Рорка было нелегко, даже ударив стальным бруском по голове. – Кажется, тебе понравилось?
– Это самый ценный подарок, какой я когда-либо получал. И тот момент, который на нем запечатлен, понравился мне не меньше. – Положив картину, Рорк обнял Еву и прижался щекой к ее щеке с нежностью, заставившей ее сердце затрепетать. – Спасибо.
– О'кей. – Ева вздохнула. – Поздравляю с годовщиной. Мне нужно несколько минут, чтобы успокоиться и, может быть, выпить еще один бокал. А потом я очищу стол.
Рорк провел рукой по ее волосам.
– Этот подарок мне тоже нравится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДВА
Еве всегда было наплевать на моду, но она очень тщательно выбирала одежду для операции. Энергия била из нее горячим ключом. Она знала, что должна остыть, прежде чем выйти из спальни. Фини уже присоединил передатчик к ее груди и приемник к уху. Стоя обнаженной перед зеркалом, она окидывала свое отражение критическим взором. Кожа между грудями, где скрывался микрофон, слегка изменила цвет, но это было едва заметно.
Впрочем, это не имело значения, так как Ева вовсе не собиралась демонстрировать обширные участки кожи, тем более что следы травм еще не исчезли. Она прижала палец к синяку на бедре. Не так плохо! Боль ощущалась, только когда она слишком долго была на ногах. Лицо? Ева повертела головой и пошевелила челюстью. Кое-какие следы еще оставались, и она, скрепя сердце, наложила на них макияж. Этот процесс занял около десяти минут, а губная помада, как всегда, вызвала чувство разочарования. «И почему мне не подходит ни один цвет?» – думала Ева, отходя от зеркала, чтобы одеться.
