Ева помнила, как он обернулся и посмотрел на нее поверх толпы присутствовавших на похоронах. Они не могли отвести глаза друг от друга, словно, кроме них, там никого не было. Этот взгляд потряс ее до глубины души.
– Я смотрел на тебя, дорогая Ева, и видел женщину, в которой нуждался так, как никогда не нуждался ни в одной живой душе. Единственную женщину, с которой хотел бы до конца дней жить, спать и просыпаться. И, кстати, с которой хотел бы состариться.
Ева прижалась лбом к его плечу.
– Как тебе всегда удается говорить то, что мне нужно услышать?
– Есть люди, которые проводят вместе всю жизнь не только ради привычки, удобства или боязни перемен, а в первую очередь ради любви. Возможно, любовь имеет разные стадии. Мы прожили вдвоем недостаточно долго, чтобы это знать. Но одно я знаю твердо. Я буду любить тебя до самой смерти.
– Я верю тебе, так как чувствую то же самое. – По щекам Евы вдруг потекли слезы. – Мне было жаль ту женщину, потому что она потеряла это ощущение, даже не зная, когда и где. – Ева дважды глубоко вздохнула, чтобы избавиться от спазма в горле. – Я потом много думала о ее словах. Мне кажется, причина в том, что между ними все было слишком спокойно и гладко.
– Спокойно и гладко? – Рорк сжал ее в объятиях. – Ну, тогда волноваться не о чем. С этой супружеской проблемой нам никогда не придется сталкиваться.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Десятки пассажиров, шаркая ногами, продвигались к трапу. Вернее, как казалось Еве, их грузили в шаттл, словно трупы, работники Манхэттенской транспортной службы в красной униформе.
Терминал гудел как улей: шум, похожий на жужжание десятков тысяч насекомых, сливался с неразборчивыми голосами дикторов, плачем детей и писком мобильных телефонов в мощную какофонию. Еву интересовало, кому пришло в голову спланировать помещение с высоким потолком и белыми стенами таким образом, чтобы имевшие несчастье воспользоваться им чувствовали себя муравьями внутри барабана. Она ощущала запахи скверного кофе, пота, дешевого одеколона и пеленок, срочно нуждавшихся в перемене.
– Как в старые времена, – сказал Фини, когда им удалось протиснуться на два сиденья, словно предназначенных для узких задниц двенадцатилетних дистрофиков. – Думаю, ты уже давно не пользовалась общественным транспортом.
– Сама не помню, сколько времени. – Ева изо всех сил старалась уберечь лицо от столкновения с толпящимися в проходе пассажирами.
Фини достал из кармана пакет с засахаренным миндалем и протянул ей.
– Мы бы сэкономили время, воспользовавшись самолетом Рорка.
Ева взяла орех.
– Думаешь, я поступила глупо, отказавшись от этого?
– Нет, малышка. Просто ты всегда остаешься сама собой. Кроме того, нет худа без добра. В этой давке ощущаешь контакт с обычными людьми.
Когда уже третий кейс ударил Еву по голени, а парень, державший его, втиснулся на соседнее сиденье, прижав ее к Фини так тесно, что они превратились в подобие сиамских близнецов, она подумала, что без столь близкого контакта с обычными людьми было бы неплохо обойтись.
Шаттл взлетел с гудением и дрожью, от которых желудок Евы сразу провалился куда-то в бездну. Она сидела, закрыв глаза и стиснув зубы, вплоть до приземления. Пассажиры, выбравшись наружу, расходились в разные стороны. Ева и Фини присоединились к группе, направляющейся к восточному поезду.
– Было не так уж плохо, – заметил Фини.
– Нет, если тебе нравится начинать день с катания на американских горках. Поезд доставит нас почти к самому Докпорту – останется пройти полквартала. Фамилия начальника Миллер. Прежде всего нам придется иметь дело с ним, а уж потом пойдем по списку. Думаю, лучше разделиться, чтобы сэкономить время, но сначала нужно осмотреться на месте. Потом нам придется ублажать чикагских копов.
– Ты считаешь, что ее следующей остановкой будет Чикаго?
Ева вскочила в вагон и ухватилась за крюк.
– Я не могу влезть ей в голову. Знаю только, что в поступках Джулианны есть логика, пускай извращенная. Ведь вернулась же она зачем-то в Нью-Йорк! Может быть, Джулианна идет по следам прошлых преступлений? Если она хочет что-то нам доказать, значит, жертвы играют второстепенную роль. Тогда для нее главное – одержать над нами верх. – Ева покачала головой. – В любом случае, следующую цель она уже выбрала.
* * *
Докпорт напоминал маленький аккуратный городок со сторожевыми башнями, решетками и стенами под током. Но Ева сомневалась, что его обитатели в состоянии по достоинству оценить отличные дороги, подстриженные лужайки или пригородную архитектуру. Трудно этого ожидать, если любая попытка прогуляться за знаками ограждения чревата электрошоком, отбрасывающим вас назад на добрые десять футов.
Женская территория была достаточно обширной и снабжена баскетбольной площадкой, беговой дорожкой и даже столиками для пикников, выкрашенными в ярко-голубой цвет. Стены вокруг имели двенадцать футов в высоту и три в толщину.
Войдя в помещение, Ева отметила, что полы отполированы до блеска, а коридоры – широкие и просторные. Стеклянные двери были сконструированы таким образом, чтобы выдержать самодельную взрывчатку или автоматную очередь.
Охрана носила синие костюмы, а другие служащие – черные брюки и белые пиджаки. Заключенные были облачены в оранжевые костюмы спортивного типа с черными инициалами ДРЦ на спине.
У главного входа Еву и Фини снабдили идентификационными жетонами и браслетами и потребовали сдать все оружие.
Миллер выглядел щеголевато, несмотря на нелепый белый пиджак, и буквально излучал гостеприимство. Улыбаясь, он пожимал им руки, словно владелец фешенебельного дома отдыха.
– Спасибо, что согласились уделить нам время, начальник Миллер, – заговорила Ева.
– Директор, – поправил он с добродушной усмешкой. – Мы не используем устаревшие термины. Докпортский реабилитационный центр – абсолютно современное учреждение. Он построен двадцать пять лет назад и начал принимать клиентов в 1980 году. Здесь, в женском отделении, содержится полторы тысячи подлежащих реабилитации, а персонал насчитывает шестьсот тридцать человек плюс двадцать консультантов. Надеюсь, вы присоединитесь к нам за ленчем в столовой. Для посетителей и консультантов, остающихся на ночь, имеются фитнес-центр, тренажеры, кабинеты физиотерапии.
Они прошли через служебное отделение, где люди сновали по коридорам и сидели за столиками, отвечая на телефонные звонки. На некоторых были оранжевые спортивные костюмы.
– Заключенные допускаются сюда? – удивилась Ева.
– Клиенты, – поправил Миллер. – Им рекомендовано выполнять подходящую для них работу по прошествии половины курса реабилитации. Это помогает им приспособиться к внешнему миру и обрести цель в жизни после того, когда они нас покинут.
