– После первой унции блокатора торможения она уже ничего не могла сделать добровольно.
– Он опоил девушку наркотиками, изнасиловал, а потом выбросил в окно, как использованную куклу, – пробормотала Ева. – При этом он вовсе не был в состоянии аффекта – иначе ему не удалась бы видимость самоубийства.
– По моему авторитетному мнению, именно так все и было.
– Морс, а теперь потешь мою душу и скажи, что он оставил в ней свою сперму. Скажи, что у тебя есть образец его ДНК!
Морс улыбнулся, как мальчишка.
– Да, есть. Даллас, найди этого гада, а я помогу тебе упечь его за решетку до конца жизни.
ГЛАВА 3
– Этот тип заслужил, чтобы ему отпилили яйца ржавой ложкой! – пробормотала Пибоди, когда они садились в машину. Вспомнив, что говорит со старшим по званию, она поспешно добавила: – Простите, лейтенант.
Ева села в машину.
– Не стесняйся, Пибоди. Отведи душу.
– Проклятие, Даллас, у меня чуть сердце не разорвалось! Я видела ее лежащей на столе и вспоминала, какая она была веселая, когда звонила подружке и говорила, что идет на свидание к этой сволочи. Думала, что познакомится с романтической личностью и, черт побери, хорошим человеком. А этот хороший человек заранее запланировал…
– Затрахать ее до смерти? Не знаю, планировал ли он это заранее, но так вышло. Может быть, мы и сумеем навесить на него убийство первой степени с использованием наркотиков в качестве смертельного оружия. Но, скорее всего, степень будет вторая. Не дуйся, Пибоди, – уж от этого ему не отвертеться. А если добавить к обвинению сексуальные домогательства и попытку уничтожить улики, этот тип едва ли когда-нибудь выйдет на свободу.
– Этого недостаточно! – Пибоди едва не заплакала, несказанно удивив Еву и себя самое. – Иногда такого наказания бывает недостаточно.
Ева посмотрела в лобовое стекло, давая помощнице время прийти в себя. Стайка подростков, выскочивших из школы, неслась через перекресток на скутерах, ловко объезжая испуганных пешеходов. В их оживлении и невинности было что-то болезненное. Впрочем, наверное, ей это просто показалось, поскольку обитель мертвых находилась всего в половине квартала отсюда.
– Достаточно, – сказала Ева. – Потому что ничего другого мы все равно не можем. Наша работа заключается в том, чтобы поймать убийцу Брайны Бэнкхед. А потом… – Она вспомнила свое выступление в суде и издевательство адвокатов над законом. – Потом мы доверяем государству вершить правосудие – и забываем об этом деле. А если не забываем, они копятся… Мертвые копятся, – добавила она, увидев недоуменный взгляд Пибоди. – До тех пор, пока не закрывают тебе горизонт. И тогда ты теряешь способность работать.
– А вы забываете? Вы на это способны?
Ева пыталась не задавать себе этот вопрос, но задавала его то и дело.
– Большинство копов, расследующих убийства, занимается этим из года в год. Тот, кто переживает за каждого из мертвых, очень быстро выдыхается. Я полицейский, Пибоди, и не умею делать ничего другого. Так что выдохнуться не имею права. – Она тяжело вздохнула. – Но будь наш мир более совершенным, в нем существовала бы смертная казнь с помощью ржавой ложки!
– Когда я начала работать с вами, то считала, что расследование убийств – самое важное дело на свете. Это было год назад. И я думаю так до сих пор.
– О'кей. – Ева ворвалась в гущу машин, как таран. – Мне нужно по дороге заехать в клинику на Кэнал-стрит. А пока давай проверим, сумели ли что-нибудь нарыть ребята из ОЭС.
Она набрала номер телефона, стоявшего в кабинете Фини, и почувствовала, как напряглась Пибоди, когда в трубке послышался голос Макнаба.
– Привет, лейтенант, – весело поздоровался Йен. – Что нового?
– Мне нужен Фини, – сказала ему Ева.
– Он только что вышел.
– Когда вернется, передай ему, чтобы срочно связался со мной.
– Минутку, минутку! Не торопитесь. Капитан поручил ваше дело мне.
Ева проскочила в узкую щель между машинами и сумела проехать без остановок полквартала.
– По-моему, это слишком простое задание для такого аса, как ты.
– Ага. Но когда техник наткнулся на препятствия, поставленные этим типом, ему потребовалась помощь аса. Я одолел его защиту и нашел адрес.
– Может, перестанешь хвастаться и наконец сообщишь его мне?
– Лейтенант, не стоит зря тратить время. Он живет в Карпатах.
– Это еще где, черт побери?
– Горный массив в Восточной Европе. Я знаю это, потому что уже проверил. – Макнаб усмехнулся. – Можете не спрашивать, какого черта наш подопечный делает в Восточной Европе. Это прикол. Адрес такой же фиктивный, как бюст моей кузины Шейлы.
– Макнаб, если ты скажешь, что ради этого прошиб лбом стену, я все равно не поверю.
– Даллас, я прошиб лбом целую гору! От фиктивного адреса потянулась ниточка, и я ее мотаю. Но на это уйдет не меньше часа.
– Тогда позвонишь мне, когда будет результат… Знаешь что, Макнаб? Человек, который что-то знает о бюсте своей кузины – извращенец!
Когда Йен громко заржал, Ева отключила связь и повернулась к Пибоди:
– Может быть, Макнаб и зануда, но работать умеет. Он найдет гада. А если для этого понадобится много времени – что ж, значит, мы имеем дело с незаурядным хакером. Ну ничего, в суде это ему зачтется. Представь себе, он умудрился исказить свои учетные данные. Еще один гвоздь в крышку его гроба!
Она покосилась на Пибоди.
– Не дуйся.
– Я не дуюсь.
Ева саркастически хмыкнула и показала на зеркало.
– Посмотри на себя! Хочешь, чтобы Макнаб догадался, что тебе невмоготу работать с ним? Где твоя гордость?
Пибоди полюбовалась на свое отражение и тяжело вздохнула.
– Я задумалась, только и всего.
Ева свернула на Кэнал-стрит и миновала «черный рынок», где можно было по дешевке купить что угодно. Здесь шатались толпы туристов, а потом заваливали управление жалобами на лавочки, которые меняли места куда быстрее, чем бродячие цирки.
«Что ж, если ты настолько глуп, чтобы верить, будто часы „Ролекс“ могут стоить дешевле большой пиццы, то заслуживаешь такой участи», – в который раз подумала Ева.
Через несколько кварталов ярмарка сменилась трущобами. Бродяги, безработные и прочие отчаявшиеся сооружали здесь жалкие хибары из ящиков и брезента. Те, у кого было разрешение на сбор милостыни, и многие из тех, у кого такого разрешения не было, шлялись по городу и добывали гроши, которых хватало на бутылку самодельного вина, помогавшую прожить еще одну ночь. Ну, а тех, кто не мог раздобыть бутылку, утром отвозили в морг сотрудники отделения нью-йоркской городской полиции, которых за глаза презрительно называли «подметалами».
